Анатомия «Атланта». В постели с Айн Рэнд. Дмитрий СанинЧитать онлайн книгу.
ак этот гербалайф перевернул их жизнь, и их цитаты штампуют на самых видных местах в книжных магазинах.
Беда этого кирпича в том, что писала его баба (в плохом смысле слова), и это очень заметно. Не все выдерживают такой объем стрелок осциллографа и помеси чувственных губ, заунывных описаний и незнания психологии мужчин. Роман об олигархах, топ-менеджерах и железных дорогах написан дамой, чей опыт в этих областях ограничен сугубо опытом ее папы-аптекаря. Совершенно по Бернарду Шоу: «Кто не умеет, тот поучает других».
Почему «якобы фантастика»? Потому что его так позиционируют, чтобы охотнее читали ширнармассы. Но до фантастики эта агитка откровенно не дотягивает. Это подделка под фантастику – попытка скормить дамский роман другим читательским группам. В романе описан вроде бы мир будущего (а герои совершают несколько чудо-изобретений), но это будущее – откровенно бредовое, а эти изобретения – откровенно глупые. И ярлык «фантастика» не может быть оправданием этой бредовости. В фантастике разрешено многое, вплоть до волшебства, но кое-что все-таки недопустимо. В частности, нельзя противоречить настоящему и беспричинно нарушать элементарные законы физики, иначе это уже не фантастика, а невежество автора. И у мадам-авторши с этим крайне плохо: в ее изобретениях нарушаются элементарные законы сохранения массы и энергии; а ведь когда она писала роман, люди уже строили ядерные реакторы, вычислительные машины, целились в космос, открыли структуру ДНК. Но ничего этого у нее нет, там ездят паровозы, в лучшем случае – тепловозы, хотя они и могут гонять со скоростью 250 миль в час. Опять же, берясь бичевать язвы настоящего через показ их в доведении до предела, нужно вести эту асимптоту от реальности. Благородный стим– или дизельпанк? Снова же нет и в помине.
Но если уж марать слово «фантастика», то я бы охарактеризовал роман как «АНТИнаучная фантастика». Во-первых, как я уже упомянул, роман вступает в противоречие с реальной человеческой историей, и в нем вовсю нарушаются законы сохранения массы и энергии, притом самым глупым образом. Во-вторых, антинаучна эта книга и в другом смысле этого слова: в этом романе академические ученые все как один выведены мерзавцами, и только ученые-прикладники, зашибающие длинный доллар в частных корпорациях, хорошие). Вся эта антинаучность нужна для того, чтобы отбелить черного кобеля: чтобы более или менее правдоподобно выглядел мир, в котором олигархи – паиньки, а все остальные бяки, которые их обижают, дают исподтишка подзатыльники и несправедливо обвиняют. Более того, роман пропагандирует откровенный плутонацизм: высшей расой господ объявляются богатые, а всем остальным недочеловекам отказывается даже в разумности. Мол, любой разумный человек просто обязан быть эгоистом-гедонистом, обязан любить деньги и обязательно их добиваться; а если человек небогат, не эгоист и не любит деньги, то это по причине его неполноценности и неразумности. На протяжении романа мадам многократно на все лады повторяет утверждение, что унтерменши-бедняки не умеют и не хотят мыслить и живут исключительно первобытными инстинктами, отрицая разум, отнимая силой, поклоняясь божествам, требуя себе милосердия и халявы.
Но, тем не менее, читать эту плутонацистскую муть приходится – чтобы знать программные документы эпохи. Поэтому я пару лет назад, таки одолев его, воспылал благородным желанием облегчить жизнь тем, кому жалко времени на чтение этой громадной унылой тягомотины, и написать краткий конспект романа, содержащий, тем не менее, все, что хотела сказать мадам своим читателям.
Мир романа – очень туманный и неконкретный. То ли мадам-авторше просто не хватило литературных навыков, то ли это неконкретность лохотронщиков, заговаривающих жертву скороговорочкой, что-у-них-де-недалеко-открылся-новый-магазин-он-проводит-рекламную-лотерею-о-надо-же-а-вы-как-раз-выиграли-поздравлем, то ли и то и другое вместе. С одной стороны, этот мир содержит в себе толстые намеки на социализм, тоталитаризм и прочие нехорошие слова – эдакая странная помесь коммунистических и христианских идей. С другой стороны, никакой смены производственных отношений, необходимой даже для самого простенького социализма, в романе нет: все капиталисты привычно сидят на своих местах, заняты своими предприятиями. Выглядит это так, словно мадам оставила мир Америки как есть, просто изъяла у капиталистов жажду наживы и дала им показательное рвение помогать ближним. И пугает читателя тем, что получится. Мир, естественно, рушится, всем это по барабану, а лишенные заинтересованности таланты-атланты уходят от дел, что наглядно доказывает читателю, что без жажды наживы всем поплохеет. Ну типа если волки вдруг откажутся от пожирания овечек, то волкам придет конец, а вместе с ними – всей экосистеме и заодно эволюции. Поэтому, говорит нам мадам-авторша, и не надейтесь приручить волков для охоты и охраны: все эти ваши «собаки» есть утопическая мечта, невозможно переиначить суть волка, волк без резни овец жалок, а лес без него загнется.
В романе очень-очень сложное устройство персонажей. Носители положительной идеи эгоизма и гедонизма все как на подбор высокие, красивые статью гении-богачи-трудяги (см. «мэри-сью»). А носители отрицательной идеи человеческой взаимопомощи – опять же все как на подбор безмозглые, завистливые уроды, с садистским наслаждением ломающие чужие куличики и совершающие