Тысяча и одна минута. Собрание русских сказок. Иван БашмаковЧитать онлайн книгу.
го повествования, а углубляют его, делают более рельефным.
С другой стороны, свежесть восприятия достигается благодаря цветистому языку, насыщенному пословицами и поговорками, рифмовками и прибаутками. Причём язык этот не кажется устаревшим или тяжеловесным.
Он ярко напоминает нам о богатых традициях сказочников и тех ценнейших пластах русского языка и русского мировоззрения, которые редко проявлены на поверхности – но они есть и о них нужно напоминать и пользоваться ими.
Эти русские сказки, собранные и блестяще обработанные Иваном Башмаковым, были опубликованы еще в 1843 году, однако они никогда не утеряют своей насущности и задора. На подобных сказках воспитывались авторы Золотого века русской литературы. Те зёрна чести и доброты, зароненные в маленьких писателях и поэтах, позже прорастут в богатейшем наследии отечественной словесности.
Отдельно стоит отметить потрясающие иллюстрации, выполненные студентами кафедры иллюстрации и эстампа Московского политеха, учениками Сергея Крестовского – известнейшего книжного графика, члена Союза художников России. Возрождая традиции великолепного книгоиздания советского и дореволюционного времени, они напоминают о любимых книгах нашего детства.
Этот чудесный синтез различных слоёв времени и культуры не оставит никого равнодушным и просто обязан быть на книжной полке у детей и взрослых любого возраста.
Начало
Стать починать, стать сказывать.
Гни сказку готовую, что дугу черемховую.
Благословите, братцы, старину сказать,
Как бы старину стародавнюю,
Как бы в стары годы, прежние,
Во те времена первоначальные…
Не знаю, в каком месте и в какое время – да, кажись, и знать не для чего, – жил-был человек, человек русский и с русским именем Пахом, да дело не в том… Грамоту знал он себе сколько нужно, а кто больше его смыслил, тому не перечил – да не всему же и верил, что иной, хоть и грамотный, про заморское станет рассказывать. Если же навернется такой, что французскую пыль глотал, да аглицкую ветчину немецким калачом закусывал, да своими ногами гранил булыжник в иностранных землях, и станет разные тамошние диковинки небывалые рассказывать… То, пока он говорит про зверей невиданных, про дворцы и палаты узорчатые, про вина, каких нам во сне не пить, и про всякое съестное неизведанное, дядя Пахом ни гу-гу, слушает будто верит… А как начнет бывалый на чужбинке врать про людей тамошних, что они и добрее наших, и ладнее живут, и больше нас все знают, и лучше суд и расправу ведут, то дядя Пахом махнет рукой и пойдет прочь от такого рассказчика. «По мне, – говорит он, – что хочешь городи, только на нас охулы не клади; везде есть ночи, везде есть и дни – и люди как люди везде одни; а где лучшего много, да хорошего нет, там худое без счету живет! Знай в книгах толк, как дьяк, да разумей и в каше смак – умей красно говорить, да умей и на брюхо угодить; в пустом ври себе, завирайся, а в путном назад оглядайся, чтобы в затылок не вытолкали; сказку читай без указки, псалтырь по толкам».
Таков был наш дядя Пахом, не любил, что не по нем. Пожил он в свете, был тертый калач, понагляделся, поднаторелся кое-чему, знал, что китайка, а что кумач, – его было трудно провести!
Бывало кто глупо соврет, или сделает, или еще только замахнется сделать что-нибудь неразумное да случится тут быть дяде Пахому, то он не станет такого бранить или там советовать да говорить, как знахари книжные: это вот де не так, это вот не этак, сделай вот то-то да поди туда-то, а он вымолвит свою любимую поговорку – постой-ка на минутку! – да и расскажет тебе побасенку или присказку, а буде язык порасходится, то и целую сказку сварганит и, рассказавши, редко-редко растолкует, к чему что рассказано, – а любил, чтобы всякий сам смекал.
После, под старость, дядя Пахом так пристрастился к своим сказкам и присказкам, что бывало, на всякое дело у него по дюжине басен готово… Да и красно ж рассказывал; сидишь-сидишь с ним – не видишь, как день пройдет, а о вечерах и говорить нечего!.. Только, бывало, хочешь от него идти, возьмешься за скобку, а он молвит: постой-ка на минутку!.. И начнет историю… Слушаешь-слушаешь – глядь, ан уж вместо минутки-то и часа нет!
И много же было охотников послушать дядю Пахома – бывало, только он дома, то в его избушке и места нет; сидит он себе, лапотки плетет, а сам тем, кто у него прилучится, сказку строчит узорчатую, да что не раз кочетком ковырнет, то и прибаутку в сказку ввернет! У него-то я этих сказок понаслушался, которые вам теперь намерен передать, мои братцы-товарищи, знаю я, что вы до них лакомы!.. Только если я что негладко скажу – не вините дядю Пахома, он уж очень красно рассказывал, да мне нельзя же хорошо упомнить, так ли оно было сказано или иначе, лишь бы с толку совсем не сбиться… Дядя Пахом говорил: «Не сумеешь связать в две петли – вяжи в одну; а узлом затянешь – и зуб не возьмет!»
А