Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии. СборникЧитать онлайн книгу.
оронавирус начал распространяться по миру, писательница Ривка Гэлчен обратилась в The New York Times Magazine с предложением написать эссе о «Декамероне» Боккаччо, чтобы помочь читателям понять нынешнюю ситуацию. Идея нам понравилась, но мы задумались: а что, если составить собственный «Декамерон» из новых, написанных во время карантина вымышленных историй?
Мы обратились к авторам, попросив их кратко изложить суть будущих рассказов. Кто-то писал роман и не располагал временем. Кто-то занимался детьми и не мог представить себе, как в таких условиях вообще можно работать. Кто-то ответил: «Боюсь, для части моего мозга, отвечающей за художественный вымысел, нынешний кризис не станет источником вдохновения». Мы поняли. Мы начали сомневаться, что наша идея жизнеспособна.
Однако позже, когда вирус принялся за Нью-Йорк, когда все были напуганы и подавлены, мы услышали нечто иное, обнадеживающее: заинтересованность, вызывающие жгучее любопытство замыслы. Романисту Джону Рею захотелось написать «о молодом испанце, отдающем напрокат своих собак, чтобы помочь тем, кто намерен делать вид, будто выгуливает питомцев, таким образом обойти ограничения, налагаемые комендантским часом». Мона Авад думала начать рассказ с того, что «в сороковой день рождения женщина, желая сделать себе подарок, идет в дорогой салон, решившись на неприятную косметическую манипуляцию. В салоне ей предлагают совершенно новую, экспериментальную процедуру, суть которой заключается в стирании плохих воспоминаний с целью глубокого очищения, питания и разглаживания кожи»… Чарлз Ю сообщил нам, что у него несколько идей, «но одна мне наиболее интересна. История, рассказанная под двумя углами зрения: вирус и алгоритмы поиска в «Гугле». Историю Маргарет Этвуд вообще-то «рассказывает группе землян инопланетянин с далекой планеты, откомандированный на Землю в рамках межзвездной программы». Вот и все, весь замысел. Как мы могли сказать нет? Нам захотелось прочесть их произведения. Мы заказали даже слишком много для журнального номера. И быстро, с болью поняли: пора ставить точку.
Когда пошли рассказы, мы, хоть и переживали один из самых тяжелых периодов в жизни, увидели: писатели создали искусство. Мы не ожидали, что им удастся преобразовать нынешний кошмар в нечто столь впечатляющее. Это лишний раз напомнило, как хорошая литература может, с одной стороны, унести человека в даль от самого себя, а с другой, каким-то образом помочь ему ясно понять, где он находится.
Журнал вышел двенадцатого июля, когда в Соединенных Штатах бушевала очередная вспышка вируса. Незамедлительно последовала восторженная реакция читателей. Наши почтовые ящики наполнились письмами, где говорилось об обретенном в рассказах утешении. Что может быть лучшим стимулом для сборника, будь то в виде журнала или книги, которую вы держите в руках, чем желание принести радость и утешение в темное, нестабильное время? Надеемся, вы читаете ее в добром здравии.
Спасительные рассказы
Ривка Гэлчен
Десять молодых людей решают провести карантин в пригороде Флоренции. Идет 1348 год, бушует эпидемия бубонной чумы. Сначала у больных в паху или под мышками появляются фурункулы, затем темные пятна на руках и ногах. Некоторые за завтраком еще вполне здоровы, а обеденную трапезу делят уже, как говорится, со своими предками в мире ином. Дикие свиньи идут на запах трупов и разрывают их в клочья, после чего сами корчатся в конвульсиях и умирают. Чем же занимаются молодые люди, сбежавшие от невыразимых страданий и ужаса? Едят, поют и по очереди рассказывают друг другу истории. В одной из них монахиня вместо апостольника по ошибке надевает на голову трусы своего любовника. В другой женщина с разбитым сердцем выращивает базилик в горшке, куда она поместила отрезанную голову возлюбленного. Большинство историй глуповатые, есть печальные, но ни в одной не говорится о чуме. Таков «Декамерон» Джованни Боккаччо, пользующийся известностью уже почти семьсот лет.
Боккаччо, сам флорентиец, скорее всего, начал писать «Декамерон» в 1349 году, в год смерти отца, предположительно скончавшегося от чумы. Он закончил книгу за несколько лет. Впервые ее прочитали и полюбили те, кто пережил смерть примерно половины своих сограждан. Большая часть вошедших в нее новелл не новые, это своего рода реинкарнации старых известных повествований. Боккаччо заканчивает «Декамерон» шуткой: кое-кто, дескать, может отвернуться от него, поскольку он легковесен, «слишком наполнен острыми словами и прибаутками», хотя, как уверяет автор, «сам он человек с весом». Как понять игривость в такую минуту?
Вместе с остальными в середине марта я смотрела видеоролик из чикагского аквариума Шедда с двумя гуляющими вразвалочку пингвинами-скалолазами. Пингвин Веллингтон заметил белух. К тому времени я прочла, вероятно, уже десятки статей о новоявленном коронавирусе, однако эмоционально реальной пандемию сделали для меня эти забавные изолированные существа, хотя видео вызвало улыбку и послужило облегчением от «новостей». В мае три пингвина Гумбольдта посетили жутковато пустые залы Музея изобразительного искусства Нельсона Эткинса в Канзас-Сити, задержавшись у картин Караваджо. Они сами частично обладали тем, что так потрясает нас в искусстве, – обнажением экзистенциальной реальности, парадоксальным образом скрытой