Меня удочерила горилла. Фрида НильсонЧитать онлайн книгу.
девочки с длинными волосами должны были носить косички. «В причёску вшам труднее забираться», – говорила Герда.
– Прекрати! – крикнула я и рванула простыню так, что она выскочила у Арона из рук. Он вытер рукой под носом, смачно втянув в себя соплю. Лицо у Арона было всё в веснушках, как будто колбаса-сервелат в точечках жира.
– Тогда тряси сама, – сказал он, поднял с земли другую подушку. И затряс её так, будто хотел выбить из неё душу.
– Чем лучше трясёшь, тем быстрее закончишь! – кричала Герда. На ней был светло-зелёный рабочий халат, в ушах сияли маленькие золотые серёжки.
Но никто и не думал поторапливаться. Быстрее закончишь – значит, раньше начнёшь драить полы и окна, чистить картошку, мыть посуду, сгребать в кучи сухую листву. О свободном времени можно было только мечтать. Герда считала, что его у нас вполне хватает по ночам, когда мы спим.
Вообще-то генеральную уборку затеяли не просто так. В приюте ожидали гостей. Кто-то хотел приехать и выбрать себе ребёнка. Герда очень волновалась, как обычно в такие дни. С самого раннего утра она носилась повсюду, как бешеная курица, осматривая детей и комнаты. Объявляла войну пыли, рваным носкам и грязным ушам.
– Хорошо хоть постричь успели, – бормотала она, глядя на нас. Всех детей недавно постригли, потому что в «Лютик» приезжал фотограф. Приезжал он каждый год, а за неделю до этого Герда доставала большие кухонные ножницы и стригла нас. Когда надо было сделать снимок, мы выстраивались перед домом и улыбались изо всех сил. Мы любили эти дни, ведь для нас это был перерыв среди нескончаемого мытья полов и другой тяжёлой работы. В приезде фотографа было что-то торжественное – он бывал у нас каждый год, начиная с самого основания «Лютика». На стене в коридоре висели чёрно-белые фотографии всех, кто когда-либо жил в нашем приюте. Герда была почти на всех снимках. Она работала здесь воспитательницей с незапамятных времен.
– Смотрите-ка, – сказала она, вытянув шею. – А вот и почта пожаловала.
Из ельника вынырнул чёрный автомобиль с эмблемой в виде жёлтых почтовых рожков. Герда бросилась к калитке, замахав руками, как дирижёр.
– Стой! – крикнула она почтальону, опустившему стекло. – Здесь только что разровняли гравий! Только что! – Она протянула пухлую руку к конверту, который почтальон собирался опустить в ящик. – Давай сюда!
Автомобиль газанул и исчез за поворотом. Герда, напевая, вскрыла конверт, начала читать, и песня тут же застряла у неё в горле.
– К нам пожалует проверка из муниципалитета, – пробормотала она, окидывая нас обеспокоенным взглядом, словно подсчитывала количество голов. Вообще-то считать ей было незачем. Не проходило дня без напоминания о том, что в приюте живёт пятьдесят один ребёнок, а это на одного человека больше, чем положено по закону. «Лютик» рассчитан ровно на пятьдесят детей.
– Ха-ха, запахло жареным, – прошептал Арон, строя гримасы.
Я закончила вытряхивать простыню и вытерла пот со лба. Вообще-то на улице было нежарко, но поневоле вспотеешь, когда приходится махать руками изо всех сил.
– Ты о чём? – спросила я.
Арон выпучил глаза и стал похож на большую яичницу-глазунью:
– А ты разве не знаешь, что Герда избавляется от тех, кто ей не по вкусу?
– Избавляется? – сердце у меня ёкнуло. – Как так? Убивает?
Арон медленно покачал головой.
– Не совсем. Неужели ты не слыхала истории о том, как она разделалась с ребёнком, который ей мешал?
– Не слыхала.
Арон подошёл ближе.
– Однажды, давным-давно, – прошептал он, покосившись на Герду, – была тут одна девочка, которую она терпеть не могла. И как-то раз ночью села она на велик, посадила её на багажник и покатила. И бросила её в какой-то заброшенной хибаре, где не было ни души и нечего было есть. Девочка была такой маленькой, что сопротивляться не могла. Герда уехала и больше никогда туда не возвращалась. А девочка та так и померла.
Я уставилась на него во все глаза. Арон кивнул, растянув рот до ушей.
– Враки! – крикнула я.
Арон пожал плечами.
– Может, враки. А может, и нет. Со мной у неё этот номер не пройдёт, я слишком сильный, – сказал Арон и смачно шмякнул подушкой об землю.
Герда продолжала изучать письмо.
– Через две недели во вторник, – бормотала она. – Группа инспекторов в плановом порядке проконтролирует соблюдение санитарных условий и пересчитает детей. С уважением, Турд Фьюрдмарк. – Сглотнув, Герда прикусила губу. Затем подняла взгляд и заметила, что мы за ней наблюдаем. – Ну что ж, – сказала она с наигранным спокойствием. – К этому времени мы как следует всё приберём. И приведём ногти в порядок. Юнна!
Я вздрогнула оттого, что она так резко и неожиданно произнесла моё имя. Ничего хорошего это не предвещало. Герда вразвалочку подошла ко мне, скорчила злобную гримасу и нависла надо мной всеми своими двойными подбородками.
– Думаешь,