Слоны Ганнибала. Александр НемировскийЧитать онлайн книгу.
осы Ганнибалу, тот потянулся, чтобы наказать «вероломного врага». Этим тут же воспользовался Гасдрубал и опрокинул старшего брата.
Приоткрыв полог, Гамилькар незаметно наблюдал за сыновьями. Его толстые губы шевелились, как всегда, когда он испытывал волнение. Давно ли на этом же ковре он боролся с братьями? Тогда они играли в карфагенян и эллинов, но воевать ему пришлось с римлянами. Двадцать три года длилась эта война. Она отняла у него и братьев, и славу. Позорный мир, невыносимо тяжелая дань. А потом, воспользовавшись слабостью Карфагена, восстали наемники. Гамилькару пришлось давить их слонами, распинать на крестах. А ведь это были в прошлом неплохие воины. И где найти им замену?
Ганнибал снова подмял под себя Гасдрубала. Размахивая кулачком, он не давал приблизиться Магону, который опасливо держался в стороне.
– Рим победил! – выкрикнул Ганнибал тонким, срывающимся от возбуждения голосом.
Гамилькар вздрогнул. Его полное лицо побагровело. Даже у себя дома он не может избавиться от этого слова, ноющего, как застарелая рана, жгущего, как пощечина, давящего, как камень.
Подбежав к детям, он закричал:
– Замолчите! Чтоб я не слышал этого!
Дети растерянно поднялись с ковра и смущенно смотрели себе под ноги. Они всегда стеснялись отца, потому что редко его видели и так много слышали о нем от окружающих. С именем отца в их воображении связывались страны и города со звучными и диковинными названиями, битвы с далекими, неведомыми народами. Им казалось, что отец занят какой-то удивительно интересной игрой. И теперь, когда они ему подражают, он так незаслуженно суров!
Магон поднес ладошки к глазам и залился слезами. Гасдрубал нахохлился, как молодой петушок. Ганнибал пристально смотрел на отца. В его зрачках застыло тревожное недоумение.
Гамилькару сделалось не по себе от этого укоряющего взгляда. Каждый день он может уйти в Страну, откуда нет возврата. Таков удел воина. И всегда, когда вокруг свистят стрелы и льется кровь, он думает о них, о своих сыновьях. Страстно хочется верить, что дети унаследуют не только его толстые губы, курчавые черные волосы и выпуклый лоб, но и сохранят его душу, его ненависть и его любовь. Или это обман, которым себя тешат смертные? Сын будет жить своей жизнью, у него появятся свои заботы, свои привязанности и своя вражда. Выросшие в логове львята разбредутся по свету. И вспомнят ли они о льве, приносившем им теплую добычу?
С неожиданной нежностью Гамилькар привлек к себе детей, потных и раскрасневшихся. От них исходил запах свежести. Так пахнут на рассвете луговые травы, еще не высушенные солнцем.
Да, это его сыновья, его маленькие львята. В прошлом году они потеряли мать, еще раньше – сестру. А он покинул свое логово и стал чужим для сыновей. У них нет никого, кто бы их приласкал, кто бы разделил с ними их детские забавы и огорчения. Маленькие заброшенные львята!
– Перестаньте хныкать, воины! – порывисто шептал Гамилькар. – Собирайтесь, я покажу вам слонов!
В Карфагене
Карфаген встречал слонов. Все улицы от Торговой гавани, где животных вывели с кораблей, до возвышающейся над городом твердыни Бирсы были заполнены крикливой праздничной толпой. Казалось, во всем огромном городе не осталось ни одной души, равнодушной к этому зрелищу. Те, кому не хватило места на тротуарах, устроились на плоских черепичных крышах. Мальчишки облепили деревья и подножия статуй, унизали, как воробьи, каменные ограды храмов.
– Идут! – послышался громовой крик.
– Слава Гамилькару! – последовал другой возглас и тотчас же потонул в рукоплесканиях.
Из-за поворота узкой, застроенной многоэтажными домами улицы показался первый слон. Его спину и крутые бока покрывала широкая пестрая попона. Над попоной возвышалась обитая кожей башенка. Башенка была пуста, но перед нею, на шее слона, восседал человек с остроконечной железной палкой в руках. Его просторный плащ был подпоясан черным матерчатым поясом. Белая повязка, обмотанная вокруг головы, напоминала трубочку с кремом, какие выпекают в дни владычицы Танит. Из-под повязки блестели живые черные глаза. Чужестранец важно помахивал своей палкой, словно приветствия относились не к слонам и не к Гамилькару, который подарил их республике, а к нему самому.
Слон Сур осторожно ступал, обнюхивая хоботом мостовую. Так слепец ощупывает землю палкой, прежде чем сделать шаг. Впервые за много дней под ним была не зыбкая, колеблющаяся палуба, а нагретые солнцем каменные плиты. Но у этих камней был незнакомый и пугающий запах чужбины.
Карфагеняне считали слонов вслух: «Три… пять… девять… двенадцать». Всего лишь двенадцать индийских гигантов. Но ни разу и ни одно слоновье стадо не встречали в городе с таким воодушевлением.
Ниши в городской стене могли вместить триста слонов, но со времени войны с восставшими наемниками эти опустевшие помещения были заняты жалкими пришельцами и нищими. Этих людей прозвали в насмешку слонами. Появилось даже выражение «протянуть хобот», означавшее «просить милостыню».