О чем молчат женщины. Как кризис среднего возраста влияет на нас и почему это лучшее время для перемен. Ада КалхунЧитать онлайн книгу.
>
Предисловие Анны Поповой
Так о чем же все-таки молчат женщины?
Эта книга для меня стала поводом очередной раз задуматься о месте женщин поколения икс – то есть тех, кто родился в период с 1964 по 1983 г. – в современном мире.
Автор книги – американка Ада Калхун – пишет о своих согражданках, и это особенно интересно. Образ американской сильной, деловой, свободной женщины знаком, пожалуй, каждой из нас. Точнее, знаком и не знаком одновременно.
В фильмах 90-х, которые мы смотрели взахлеб, эти героини были совершенно не похожи на своих советских современниц. Никаких очередей и дефицита, уже тогда – стиральные машинки-автомат и посудомойки, стильная одежда.
Даже у матерей-одиночек, которые, по задумке режиссера, еле сводили концы с концами, был свой дом, машина, беби-ситтер и свежие фрукты круглый год. Их быт был не хуже, а то и лучше, чем у представителей советской партийной элиты.
Мы одновременно восхищались героинями и при этом не одобряли их – так было со всем американским. Писатель Александр Ливергрант однажды метко заметил, что в XX в. Америка экспортировала все виды культуры – кинематограф, джаз, искусство комиков, литературу. Парадоксально, но люди с удовольствием принимали их, но при этом не любили поставщика. Соединенные Штаты удивительным образом были и врагом, и примером для подражания одновременно.
После падения железного занавеса ситуация изменилась, джинсы и газировка перестали быть предметом мечтаний. И вдруг оказалось, что, несмотря на разное детство и юность, мы не так далеко ушли друг от друга.
Большая часть «их» проблем до боли похожа на наши – это понимание трогает и пробуждает ту самую солидарность, которая возникает даже у женщин разного круга и образа жизни.
Да, мы не плакали из-за катастрофы «Челленджера» и не обсуждали законы об ограничении прав чернокожего населения, а они не вступали в пионерскую организацию. Но не так важно, в какие игры мы играли в детстве, какую музыку слушали и что брали с собой в школу на обед: бутерброд с арахисовой пастой или вареной колбасой.
Важнее, что в юности мы все попали под очарование одной и той же идеи – добиться всего на свете, достичь успеха во всех «женских» сферах. Казалось, стоит лишь как следует захотеть, и все получится.
Строить карьеру? Пожалуйста! Быть идеальной хозяйкой, степфордской женой из одноименного фильма? Конечно! При этом, разумеется, безупречно выглядеть и реализоваться как мать. Не просто любить детей, но и подавать им пример, проводить время вместе, проявлять сдержанность и спокойствие.
К сожалению, эта модель в реальности доступна единицам и чаще тем, за кем стоит сильный, влиятельный и обеспеченный партнер или серьезный капитал.
В этом случае можно, когда сил мало, сосредоточиться на чем-то одном. Печь плюшки с корицей, зная, что уборку обеспечит помощница по хозяйству, а вкусные полезные продукты с фермерского рынка привезет курьер. Провести выходные с детьми и поужинать в ресторане. Выбрать то, чем нравится заниматься, не ориентируясь на зарплату и график.
Но среднестатистическая женщина, пытаясь воплотить эту модель в жизнь, получит разве что нервный срыв и ощущение, что она ни с чем не справилась. Причем сказать об этом вслух ей будет стыдно – «нытье» осуждается.
В отличие от «зумеров», рожденных после 1997-го, «иксы» и в России, и в США не привыкли просить помощи, ходить на терапию или признаваться в своих слабостях. Они считают, что должны молча везти воз проблем и подстегивать себя тем, что кому-то еще хуже.
«Даже самые несчастные из моих респонденток, независимо от того, насколько глубока была их депрессия и велика усталость, извинялись передо мной за ”нытье”. Мало того, почти каждая заявляла, что ей ”повезло”», – пишет Калхун, и мы узнаем своих подруг, приятельниц, коллег.
Я смотрела статистику, изучала проблемы и страхи героинь книги и видела, как часто они совпадают с нашими, разница минимальна. Например, российским женщинам не нужно непременно платить гигантские суммы за школу, детский сад и медицинскую страховку.
Но при этом они так же разрываются между детьми, которые еще не выросли, и родителями, которым уже нужна помощь, так же несут на себе груз больших и мелких семейных дел, обеспечивают комфорт детям и мужьям и порой не получают за это даже благодарности. У них так же нет серьезных сбережений, гарантирующих безбедную старость, и есть сотни тревог.
Все это – на фоне кризиса среднего возраста, пугающего самыми разными «может», как раз такими, о которых рассказывает Калхун: «Может, пришло время отказаться от попыток открыть свое дело? Может, пришло время сменить профессию? Может, пора выйти замуж? Может, пора развестись? Хочу ли я еще детей? Будут ли у меня вообще дети? Куда отправить детей учиться? Поместить ли отца/мать с болезнью Альцгеймера в дом престарелых, а если да, то кто за это будет платить? Не слишком ли поздно осуществить мои мечты?»
Мы, как и героини книги, циклимся на дилеммах и запретных невыполнимых желаниях: «Я больше не хочу здесь работать. Я больше не хочу быть мамой. Я точно больше не хочу быть