Екатерина II, Германия и немцы. Клаус ШарфЧитать онлайн книгу.
к 1994–1995 годам. В то время я даже не отваживался предполагать, насколько широко и многосторонне будут далее развиваться международные исследования личностной истории Екатерины II и России второй половины XVIII века.
Темой этой книги я обязан Льву Зиновьевичу Копелеву (1912–1997), важнейшему посреднику между Россией и Германией. Эмигрант поневоле, он, русский германист, в сотрудничестве с университетом города Вупперталя создал в 1980-е годы концепцию исследовательского проекта под названием Русские и Россия с немецкой точки зрения и немцы и Германия с русской точки зрения[1]. Он пригласил меня к сотрудничеству в части этого проекта – Немцы и Германия с русской точки зрения в XVIII веке: Просвещение (Deutsche und Deutschland aus russischer Sicht 18. Jahrhundert: Aufklärung): мне было поручено написать статью об образе Германии у Екатерины II. Вдохновила меня та естественность, с которой Копелев включил императрицу немецкого происхождения в число обладателей «русского взгляда». Тогда я узнал, что тема «Екатерина и Германия» не имела вообще никакой традиции в новейшей историографии. В многочисленных исследованиях историков и литературоведов СССР и ГДР, посвященных культурным и научным немецко-русским связям и обменам, Екатерине, в отличие от Петра I, также не отводилось собственной роли. Поскольку тогда же я готовил статьи о времени правления Екатерины для пособия по истории России, я хорошо знал соответствующие источники и историографию и увидел возможность соединить в моем изложении образ Германии у монархини с основными характеристиками ее правления в сравнительном европейском аспекте.
Из моей работы над этой темой выросла такая объемистая рукопись, что, с одной стороны, ее пришлось сократить для публикации в одном из томов Вуппертальского проекта Копелева[2], а с другой стороны, профессор Готфрид Шрамм (университет Фрейбурга) увидел в ней ядро будущей диссертации. Предложение защитить ее в Университете имени Мартина Лютера в Галле поступило от профессора Эриха Доннерта в 1991 году. К середине 1992 года я основательно переработал рукопись, пересмотрел свои первые умозаключения, снабдил их более подробными доказательствами и добавил новые, частные темы. Так постепенно тема разрослась от исследования образа Германии у Екатерины до изучения ее многообразных контактов с Германией и немцами, при этом не утратив свой первоначальный исследовательский импульс – связь с копелевским проектом. После того как профессора Эрих Доннерт и Готфрид Шрамм, а также профессор Карл Оттмар фон Аретин, в то время – директор Института европейской истории в Майнце, научным сотрудником которого я тогда был, дали благоприятные отзывы о моей диссертации, я смог успешно защитить ее в Университете имени Мартина Лютера в Галле в феврале 1993 года. Для публикации в серии «Труды Института европейской истории в Майнце» (в то время в сотрудничестве с издательством Philipp von Zabern, Майнц), состоявшейся летом 1995 года, я еще раз основательно переработал и расширил исследование[3]. В 1996 году в том же издательстве вышло второе идентичное, но уже иллюстрированное издание книги. К сожалению, вплоть до самой сдачи монографии в печать мне оставались неизвестными новаторские труды двоих московских коллег: Александра Каменского и Олега Омельченко[4], однако я очень доволен тем, что наши интерпретации в своих важнейших пунктах скорее дополняют друг друга, чем сталкиваются.
Вслед за публикацией монографии появилось, как в Германии, так и в других странах, около 30 рецензий на мою книгу, оценивавших ее преимущественно положительно. Суждение, высказанное в исследовании одним из российских авторов, я отношу на счет глубокого непонимания самого намерения моей книги: критически противопоставить национальному и националистическому взгляду европейский и космополитический: «Но само построение книги: импульсы реформ – из Германии, просвещение, классицизм, сентиментализм – оттуда же; немцы на российской службе – невольно создает впечатление, будто бы Екатерина черпала опыт и мудрость прежде и больше всего со своей родины»[5]. Сознательный читатель моей книги согласится с тем, что я, созвучно с историографией, не склонен недооценивать центрального значения ни франкоязычного Просвещения, ни петровского наследия для формирования культурно-политической картины мира Екатерины II. Напротив, исследовательский проект Льва Копелева, положивший начало моим научным изысканиям, посвящен взаимному восприятию русских и немцев, и Германия, разумеется, возникает в моей книге чаще, чем другие регионы Европы. Я, однако, отдаю должное тем рецензентам, кто выражал пожелание, чтобы в будущем на основе исследований об образовании Екатерины была составлена интеллектуальная биография императрицы по русским и другим европейским источникам[6]. Также я вынужден принять как должное, что столь ценимый мной историк Марк Раев (1923–2008) выразил неудовлетворение моей книгой, немецкий оригинал которой составляет 570 страниц, выбрав для этого форму, напоминающую более эссе, и при всем его глубоком знании историографии сумел извлечь из нее новые знания лишь фрагментарно[7]. Однако и я в своей
См.: