Черный кот. Три орудия смерти (сборник). Гилберт ЧестертонЧитать онлайн книгу.
оследователей Артура Конана Дойла: в негласном состязании с образом «лучшего сыщика всех времен» участвовали такие разные по стилю и по призванию авторы, как популярный комедиограф и поэт Пэлем Грэнвил Вудхауз, создатель Винни-Пуха Аллан Александр Милн, один из видных аристократов своего времени лорд Дансени и многие другие. Большинству из них не было суждено оставить в истории детективного жанра сколь-нибудь заметный след. Честертон же произвел в нем настоящую революцию, если подразумевать под этим словом принципиально новый взгляд на тему «преступления и наказания». Как литературный критик, Честертон отлично понимал «правила игры», установившиеся в этом жанре. Но как автор, чьи литературные интересы простирались от апологии христианства до вполне бульварных фельетонов, он умел находить ловушки и несуразицы даже в непреложных законах. Во многих своих эссе Честертон начинает беседу о чем-либо с жестокого разоблачения и низвержения общепринятых основ. Этим же приемом он воспользовался и в своих детективных рассказах. Кто сказал, что герой детективного произведения должен быть похожим на мистера Шерлока Холмса? А если это будет полная противоположность создателю дедуктивного метода?
Так был придуман неповторимый и ранее невозможный в детективном жанре отец Браун – смешной грузный коротышка в неизменной сутане и широкополой шляпе, чье незаметное вмешательство в расследование того или иного злодеяния всегда производит решающий эффект.
Гилберт Кит Честертон написал полсотни рассказов о приключениях отца Брауна, составивших пять сборников, но его пристрастие к детективной беллетристике этим не ограничилось. Читателям пришлись по душе и менее экстравагантные герои его рассказов – скептик Хорн Фишер и бывший преступник Фламбо. А лучше всего о любви Честертона к детективному жанру свидетельствует тот факт, что даже собственную «Автобиографию» он не без успеха пытался выстроить как некое расследование.
На первый взгляд, отец Браун – это карикатура на частного сыщика; трудно представить себе священнослужителя, идущего по следу кровавого маньяка. Впрочем, Честертон заботливо ограждает своего «следователя поневоле» от прямого столкновения с воплощенным злом. Как ни странно это звучит, целью отца Брауна является вовсе не поимка или разоблачение преступника. В большинстве случаев его участие в расследовании вызвано иными мотивами: оправдать невиновного, помочь оступившемуся, а иногда даже помешать слепому правосудию. Отца Брауна, в отличие от всех остальных действующих в детективной схеме персонажей, заботит в первую очередь моральная оценка происшествия. Он никогда не исключает вероятности, что злодей может оказаться жертвой, а невинный свидетель – коварным негодяем.
По большому счету для Честертона детективный рассказ – удачно подвернувшаяся возможность поделиться с читателем идеями, вполне уместными в тексте обычной церковной проповеди (что является их единственным недостатком).
Одна из вершин морально-детективной концепции Честертона – «Четыре праведных преступника» (Four Faultless Felons). В некоторых изданиях этот цикл рассказов публиковался под названием «Пять праведных преступников» – во-первых, чтобы сохранить авторскую аллитерацию; во-вторых, «праведных преступников» здесь можно насчитать и пять, и шесть, а при желании – еще больше; это отдельная игра с любопытным читателем. Каждая история, повествующая о крайне странных и запутанных «преступлениях», ведет читателя к одному и тому же фантастическому финалу: мотив и цель всех противозаконных деяний – безупречная добродетель. Возможно ли, чтобы покушение на жизнь свершалось во благо жертвы? Чтобы пойманный за руку вор спасал подобным образом честь своей семьи? Чтобы предатель оказался народным героем? Чтобы мошенник и шарлатан боролся за справедливость? Честертон убедительно доказывает, что подобные случаи – не редкость и хорошие новости иногда приходят к нам из непроглядного мрака.
Отчасти эта уверенность – следствие недюжинного оптимизма, которым писатель отличался даже в самые тяжелые годы своей жизни. К тому же Честертон был человеком забывчивым – вплоть до курьезов. Выйдя из дому, он подчас не мог припомнить, куда собрался. В то же время он трогательно лелеял воспоминания своего детства, в котором все было просто, честно и благородно, как в кукольном театре, где добро неизменно побеждает. Именно поэтому отцу Брауну нет нужды демонстрировать чудеса отваги. Его главное оружие – знание человеческих душ, умение соизмерять человека и его поступки.
Так, например, наблюдательному священнику достаточно первого впечатления об ученом-затворнике из рассказа «Странное преступление Джона Бульнуа» или о пьянице из «Трех орудий смерти», чтобы понять: вина этих людей не имеет ничего общего с предъявленными им обвинениями.
Да и само понятие вины в рассказах Честертона всегда подлежит отдельному толкованию. В блестящем «герметическом детективе» «Невидимка» убийство удалось бы предотвратить, если бы не такая, казалось бы, абстрактная вещь, как обычное человеческое высокомерие. Эта же идея находит развитие в рассказе «Ошибка машины».
Впрочем, и сам отец Браун не настолько уж непогрешим. В одном из рассказов его