Кто бы их заставил замолчать. Литературные эссе и заметки. Калле КасперЧитать онлайн книгу.
мбелина“ и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не недоумения, а твердого, несомненного убеждения в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда».
До 75-летнего возраста я еще не добрался, но Шекспира, или, вернее, того автора, кого мы знаем под этим именем, перечитываю регулярно, примерно каждые пять-шесть лет, ибо получаю от этого удовольствие. Он хорошо пишет, не то что его выше цитированный критик, чьим творчеством я бы, в свою очередь, не советовал читателю «извращать свое эстетическое понимание». Сейчас получился перерыв более долгий, на что есть причины, но о них я не буду.
И вот, открыл первый том того жалкого дешевого издания в красном переплете, которое мы с Гоар притащили из Москвы, с книжной ярмарки, по-моему, еще из Лужников, и прочел для начала «Ричарда Третьего». Сейчас эту пьесу поставил наш Русский театр, но смотреть я не пойду, слишком много времени занимает, не могу себе позволить.
Ричард III
«Ричард III» – раннее произведение Шекспира, но в нем уже есть все то главное, что характеризует его творчество. В сущности, хоть эту пьесу и называют «хроникой», она больше смахивает на трагедию. Как архетип, «Ричард» предшествует «Гамлету» и «Макбету», в которых сюжет развивается аналогичным образом: некто путем убийства захватывает власть, а в конце лишается ее и погибает. По форме – да, есть признаки хроники (уж очень добросовестно автор излагает перипетии исторических событий), но одновременно видна и художественность, несвойственная некоторым другим хроникам Шекспира: краткость и умение создавать характер путем четкой самооценки героя его же устами. О том, что Ричард – скотина, мы узнаем не из его поступков (они только доказывают это) и не из высказываний других персонажей, а от него самого: «Уродлив, исковеркан и до срока я послан в мир живой… Раз не дано любовными речами мне занимать болтливый пышный век, решился стать я подлецом…»[1]Это – главное, и это дает актеру возможность понять и выразить героя, что и делает Шекспира таким привлекательным для сцены.
Хорошо прослеживается и своеобразие «шекспировского стиха» – белый стих, в контрапунктных местах (в конце сцены) переходящий на рифму. Интересен, кроме самого Ричарда, Бекингем – соратник, во всем ему поддакивающий, притом умело, с изящным лицемерием. Одно только непонятно: почему Ричард отказал ему в поместье, настроив тем Бекингема против себя? Только из желания показать свою власть? Выбросить «мавра», свое дело сделавшего? Но тогда следовало его убить. Теперь же Ричард в результате собственного необъяснимого самодурства (ведь он умен!) приобретает опасного врага.
Основной недостаток «Ричарда» не литературного рода. Дело в том, что понимание истории автором тут еще довольно примитивное и, не побоимся этого слова, тенденциозное. В действительности Ричард был не только храбрым воином, но и не самым плохим правителем. Что касается того, что он велел убивать своих конкурентов – в то время так себя вели все претенденты на престол. Напомню, шла война между Йорками и Ланкастерами, а на войне позволено если не все, то многое. Другими словами, делать из Ричарда козла отпущения для всей эпохи несправедливо. Известно, что «Шекспир» (кавычки намеренные) руководствовался книгой, толкующей события именно таким образом, – и либо его это устраивало, поскольку его предки были заодно с Ланкастерами, либо он еще не имел собственного мнения на сей счет.
Убийство детей Эдуарда IV, которое приписывается Ричарду, не доказано.
Из-за концентрированности событий убийства следуют одно за другим – но почти так оно и было. Англия той поры – дикая страна, как какой-то СССР первых десятилетий, и хорошо, что Шекспир ничего не приукрашивает – благодаря этому он создает достоверную картину эпохи. Остается только удивляться той нейтральности, даже отчуждённости, с какой он показывает варварство своих соотечественников – словно он бывал в других странах и имеет материал для сравнения. Но стратфордский ростовщик ведь не покидал свой остров…
Юлий Цезарь
«Юлий Цезарь» – одна из лучших пьес Шекспира, вещь тонкая, умная. Почему ее так редко ставят, не знаю. Может, потому, что Античность вышла из моды, что ее почти не изучают в школе, что имена Цезарь, Брут, Кассий, Антоний многим уже ничего не говорят, а может, как раз из-за упомянутой тонкости. «Юлий Цезарь» – не такая прямолинейная пьеса, как «Ричард III», тут надо и режиссеру, и актеру, и зрителю подумать, кто есть кто и что есть что. К тому же в ней отсутствует любовная линия, если не считать таковой увещевания Кальпурнии, не советующей мужу ходить в сенат, или суматошные порывы нежности Порции, жены Брута. «Юлий Цезарь» – не только о том, что все значительное, великое подвержено зависти и уничтожается посредственностями, но и о том, насколько глупым может быть благородство (да и благородство ли это вообще, раз оно такое глупое?). Если со всеми остальными заговорщиками все ясно – это мелкие людишки, завидующие храбрости и уму Цезаря,
Перевод А. Радловой.