Монстры и волшебные существа: русские сказки и европейские мифы с иллюстрациями Аны Награни. Александр Николаевич АфанасьевЧитать онлайн книгу.
угих. Эти персонажи могут выступать и противниками сказочного героя, и его помощниками, и редкой диковинкой, добыть которую – отдельный подвиг. Объединяет их одна важная особенность народной сказки: очень редко мы найдем в них портретные описания.
Сказке важна роль того или иного существа в сюжете, но вот представить его размеры, цвет и другие детали внешности читателю (а изначально – слушателю) приходится самостоятельно. Помогают ему в этом художники – авторы книжных иллюстраций, картин, мультфильмов, благодаря которым сказочные существа обретают свою портретную индивидуальность.
А вот с персонажами древнерусской книжности (птицы сирин и алконост, индрик, василиск и др.) ситуация ровно противоположная: большинство из них известны по книжным миниатюрам (особенно в переводных средневековых бестиариях) или лубочным картинкам, но вот развернутых сюжетов о них гораздо меньше.
На страницах этой книги слова и изображения соединяются и дарят новую встречу со сказочными существами.
Предисловие
О персонажах сказок и их особенностях – например, о том, что делает Иван-дурак, а что Иван-царевич, чем отличается Василиса Прекрасная от Царь-девицы, где живет Баба-яга и где находится смерть Кощея, – читатель чаще всего знает только то, что рассказывает ему сам текст. При этом многие сказочные сюжеты и образы пришли к нам из далекого прошлого, сохранив в себе элементы мифов и некоторых ритуалов. За века они трансформировались, обросли деталями сказочной фантастики, переплелись с другими сюжетами и образами.
Сказки бывают разные: о животных, бытовые, легендарные, новеллистические, – но самой большой популярностью и любовью пользуются сказки волшебные. Именно волшебная сказка исторически восходит к архаическому мифу об обряде инициации, то есть обряде посвящения, который является своеобразной вехой, отмечающей переход человека в иной социальный статус, вступление в новую возрастную группу. (Довольно часто это ритуальное оформление вступления во взрослую жизнь.) В древности считалось, что человек во время обряда перерождается в новом качестве, но для этого ему необходимо пройти трудные испытания. Именно такая цепь испытаний и сохранилась в волшебной сказке в виде долгого путешествия героя за тридевять земель в тридесятое царство в поисках чудесных диковинок, поединка с чудовищем, борьбы за исчезнувшего мужа и т. д.
Путь героев сказки – это дорога в загадочный иной мир: тридевятое царство, солнечное, подводное, подземное, девичье государство, мир жар-птицы, Финиста – Ясного сокола, Царь-девицы, молодильных яблок и живой воды. То, что в сказке является территорией чудесного, в мифе было пространством смерти. Именно в этот мир должен был попасть герой ритуала, чтобы, переродившись, воскреснуть в новом качестве.
Однако между сказкой и мифом существует серьезное различие. Миф – это повествование, которое служит для носителя традиции объяснением реальности, а сказка – это вымышленный рассказ, призванный развлечь человека. Искать в сказке пересказ мифа нельзя, как нельзя искать в ней и отражение реальности прошлого, это не учебник истории, но, анализируя сказку, можно выявить исторические элементы, повлиявшие на ее возникновение.
У современного читателя, естественно, возникает вопрос, почему в сказках столько жестокости. Ответ заключается в том, что сказка по большому счету не была детским жанром. Безусловно, существовали сказочные тексты небольшого размера, предназначенные детям. Но волшебные сказки были рассчитаны на взрослую аудиторию, они выполняли ту же функцию, что в настоящее время радио, кино, телевидение и книги, – были призваны развлекать человека всеми доступными средствами, в том числе и страшными, что требовало мастерства. Поэтому в деревнях очень ценились люди, умеющие рассказывать сказки, можно сказать, это была своеобразная профессия. Сказочника нанимали в артель охотников или плотогонов, плотников или рыбаков. Уходя на промысел, люди брали с собой «своего» сказочника, который за умение рассказывать получал такую же, как и все, а иногда и двойную долю добычи. А раз сказочник так ценился, то и он сам старался пополнить свой репертуар новыми историями. Сказочник узнавал тексты из книг, из лубочных листов, от других рассказчиков; он мог строго следовать сюжету или придумывать авторские ходы, наполнять сказку собственными, иногда не свойственными жанру, деталями. В повествовании время от времени появлялись детали современного сказочнику быта, например паровоз, газета, телефон, или, напротив, сохранялись архаические предметы, которые уже вышли из употребления.
Имена некоторых сказочников на слуху. Так, все мы знаем ключницу Пелагею, которая рассказала юному барчуку, болеющему в имении Знаменское, сказку про аленький цветочек. Сергей Аксаков не только слышал эту историю от Пелагеи, но и читал ее во французских вариантах о красавице и чудовище, однако всегда утверждал, что основой его «Аленького цветочка» стал рассказ ключницы. Конечно, мы помним, что сказки рассказывала Пушкину его няня Арина Родионовна.