Адова преисподняя. Чистилище. Владислав БобковЧитать онлайн книгу.

      Для подготовки агента к предстоящим заданиям, его решено было проверить в так называемой "преисподнии" – очень жестоком испытании.

      – А, вот и еще один мученик пришел! – приветствуют они меня. – Не теряй времени, заголяйся и – на стол!

      Я безропотно исполняю все, что мне сказали. Круглолицый молодой брюнет обклеивает меня датчиками и начинает наяривать на компьютере, как заяц на барабане. При этом он отпускает шуточки относительно преисподней, демонами которой они являются. Вдруг лицо его вытягивается.

      – Слушай, друг. Они что у вас там, с ума посходили? Второго хроноагента подряд посылают по 7А! Что это? Группу для заброса в антимир готовят?

      Он с сочувствием смотрит на меня.

      – Тебя как зовут, дружище?

      – Андрей.

      – Виктор, – представляется круглолицый. – Вчера мы по 7А запускали одного, тоже Андрея. Какое-то это имя роковое.

      – И как он?

      – Так же, как и ты. Ну, Андрюха, держи хвост пистолетом, а нос по ветру и не мякни. А уж мы сделаем все, что в наших силах. Это я тебе обещаю.

      – Огромное вам мерси. Что я сейчас должен делать?

      – Сейчас? Спать!

      Он что-то переключает на пульте, и я засыпаю, проваливаюсь, точнее сказать.

      Проснувшись, я обнаруживаю себя на том же столе. От компьютера ко мне подходит Виктор.

      – Итак, Андрюша. За эти трое суток ты прошел гипнотический сеанс. Тебе теперь сам черт не брат! Под кожей у тебя вмонтированы теледатчики. Такие же датчики мы вживили в мозг…

      – Это еще зачем?

      – А затем, что если у тебя, – он выразительно крутит пальцами у виска, – то мы вовремя это заметим и вырубим тебя, тем самым сохранив для дальнейшей работы ценного хроноагента.

      – Многообещающее начало. Надеюсь, что это хозяйство вы дали мне напрокат и изымете, когда все кончится.

      – Разумеется, – улыбается Виктор. – Ну, пора за дело.

      – С чего начнем?

      – А вот это тебе знать не положено, дорогой. Видишь вон ту дверь, под номером четыре? Вот туда и ступай. Нажмешь кнопочку, вон ту, желтенькую, дверца и откроется. Ты туда сразу входи и постарайся ни на что не обижаться. Понял?

      –Угу.

      – Ну, вперед! С нами Время!

      За дверью я попадаю в компанию накачанных молодчиков со зверскими физиономиями. Меня начинают превращать в котлету с таким хладнокровием и с таким знанием дела, что все мои навыки в различных видах единоборств дают только противоположный эффект. Ребята работают профессионально.

      Моя первая реакция: “Что я им сделал? За что это?” Потом всплывают в сознании слова Виктора: “Постарайся ни на что не обижаться…” Я все понимаю и вместо того, чтобы оказывать бесполезное сопротивление, пытаюсь уклониться от ударов. Похоже, что только этого они и ждут. Мне устраивают такую “коробочку”, что все человеческое слетает с меня, как грязные носки перед баней. Я зверею и бросаюсь на них, готовый их разорвать. Это напоминает бой с тенью, с той только разницей, что тень бьет весьма жестоко и норовит попасть по морде, в солнечное сплетение, в пах и по почкам.

      Сколько это все продолжалось, неизвестно. Когда я вырубаюсь, меня подтаскивают к вентилятору. Я прихожу в себя, и все начинается сначала. Но всему когда-нибудь приходит конец. То, что от меня осталось, выталкивают в соседнее помещение, я падаю на бетонный пол и забываюсь.

      Очнувшись, я обнаруживаю себя распяленным короткими цепями между полом и потолком в мрачном помещении, напоминающем застенок инквизиции. В углу, сзади меня, горит очаг. В другом углу темнеет что-то наваленное грудой. Что там именно, я разглядеть не могу, не хватает света. Прямо напротив меня во мраке угадывается дверь. Я в этом помещении один.

      Вишу я так довольно долго, руки и ноги начинает сводить мучительной судорогой. Никак не могу понять: для чего я здесь? Кроме пыточного застенка, никаких других ассоциаций это помещение не вызывает.

      Время тянется. Боль от рук и ног распространяется по всему телу. Хочется кричать. Но тишина стоит такая, что в ушах звенит. Тут я обращаю внимание на то, что я совершенно голый. Боль сосредоточивается в районе поясницы, мучительно ноет шея и затылок. Рук и ног я уже не чувствую.

      Сколько это продолжается – минуты или часы, – не знаю. Я уже потерял чувство времени, когда дверь, скрипнув, растворяется с железным лязгом. В помещение, пригнувшись в дверном проеме, входит широкоплечий мужчина, голый по пояс, в красном островерхом колпаке-маске, закрывающем все лицо, с прорезями для глаз и рта. Не обращая на меня внимания, он проходит в темный угол, берет там кожаный фартук и надевает его. Затем он подходит ко мне и, не говоря ни слова, разглядывает. Потом проходит к очагу и зажигает факел, который втыкает в гнездо у двери. Сам встает рядом, скрестив на груди могучие волосатые лапы.

      В помещении становится светлее, и я уже могу разглядеть темный угол. Лучше бы оставалось темно. С первого же взгляда мне становится не по себе. Там сложены пыточные инструменты,