Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого. Сергей ШведовЧитать онлайн книгу.
е глаза, русые волосы, рослые тела, способные только к кратковременному усилию…» (Тацит о германцах).
«И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем черный, но все они темно-красные» (Прокопий о славянах).
«Селятся же германцы каждый отдельно и сам по себе, где кому приглянулись родник, поляна или дубрава. Строят же они, не употребляя ни камня, ни черепицы; все, что им нужно, они сооружают из дерева, почти не отделывая его и не заботясь о внешнем виде строения и о том, чтобы на него приятно было смотреть» (Тацит о германцах).
«Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства» (Прокопий Кесарийский о славянах).
Я специально привел эти цитаты из работ двух столпов европейской историографии, ставшие, к слову хрестоматийными, вовсе не для того, чтобы уличить одного из них в плагиате. Ибо самого понятия «плагиат» ни во времена Тацита (56—117 н. э.), ни во времена Прокопия (между 490 и 507 – после 565 н. э.) не существовало. В данном случае мы имеем дело с типичным описанием варвара эпохи Римской и Византийской империй, растиражированным историками XVIII–XX века в качестве истины в последней инстанции. Обширную цитату из Прокопия Кесарийского касательно «полуголого славянина, живущего в жалкой хижине» приводит в частности Карамзин в своем капитальном труде «История государства Российского», по сей день вдохновляющем профессионалов на новые подвиги во славу науки. Правда, подвиги новые, а цитаты в основном старые. Почему-то никто не обратил внимания на вопиющее несоответствие описания славян, «идущих в атаку со щитами и дротиками в руках», но без защитного снаряжения, с теми реальными делами, которые они творили в пределах Византийской империи. А между тем Прокопий Кесарийский в своей знаменитой книге «Война с готами и персами» отнюдь не скупится на описание их деяний. Вот вам цитата первая: «Разделившись на три части, эти варвары причинили всей Европе неслыханные бедствия, грабя эти местности не просто случайными набегами, но зимуя здесь, как бы в собственной земле, не боясь неприятеля. Позднее, император послал против них отборное войско… Это войско захватило часть варваров около Адрианополя, города, который лежит посреди Фракии, на расстоянии пяти дней пути от Византии. Дальше уже варвары двинуться не могли; ведь они имели с собой бесчисленную добычу из людей, всякого скота и ценностей… Произошел сильный бой, и римляне были разбиты наголову. Здесь погибло много прекрасных воинов; военачальники, которым грозила близкая опасность попасть в руки врагов с остатками армии, с трудом спаслись бегством, кто куда мог».
А вот вторая: «Приблизительно в это время войско славян, перейдя реку Истр, произвело ужасающее опустошение всей Иллирии; вплоть до Эпидамна, убивая и обращая в рабство всех попадавшихся навстречу, не разбирая пола и возраста и грабя ценности. Даже многие укрепления, бывшие тут и в прежнее время казавшиеся сильными, так как их никто не защищал, славянам удалось взять; они разбрелись по всем окрестным местам, свободно производя опустошения. Начальники Иллирии с пятнадцатитысячным войском следовали за ними, но подойти к неприятелям близко они нигде не решались».
Обратите внимание на следующую странность: славяне бесчинствуют в Иллирии, а пятнадцать тысяч хорошо обученных и снаряженных ромеев лишь сопровождают их, не рискуя напасть. Конечно, славян могло быть много больше, чем византийских воинов, но это плохо согласуется с утверждением самого Прокопия, что славяне живут «на большом расстоянии друг от друга». Попробуйте в таких условиях собрать армию в двадцать-тридцать тысяч человек, способных противостоять едва ли не голышом закованным в доспехи профессионалам. Впрочем, сам летописец, описывая уже третий по счету набег, называет точное количество славян, напавших на одну из провинций империи. Все войско славян насчитывает три тысячи человек, причем они почти сразу же разделяются на две части. Тем не менее результат тот же. Беру на себя смелость утверждать, что в описании внешнего облика и образа жизни славян Прокопий придерживается имперской идеологии, а вот когда речь заходит о конкретных столкновениях с сильным и опасным врагом он вынужден следовать исторической правде. Надо же было как-то объяснить, почему «военачальники, которым грозила близкая опасность попасть в руки врагов с остатками армии, с трудом спаслись бегством, кто куда мог».
Не обошел Прокопий своим вниманием и германцев, охарактеризовав их в духе имперской традиции следующим образом: «У галлов в числе других рек текут Рона и Рейн. Обе эти реки имеют течение в противоположном направлении: Рона впадает в Тирренское море, а Рейн – в океан. Тут большие болота, где в древности жили германцы, племя варварское, с самого начала не заслуживавшее большого внимания, которое теперь называется франками».
Если припомнить, что и славян историки, как древние, так и современные, тоже выводят из болот, то картина получается более чем странная. Вызывает немалое изумление в частности тот факт, что грязные ни на что не способные варвары, не имеющие приличного вооружения и снаряжения, не умеющие биться правильным строем, разгромили в пух и прах могущественную Римскую империю и едва не сломали