С биолякры воды не пить. Жанна АнтоноваЧитать онлайн книгу.
ло, образ мышления.
Я будто играл за разных персонажей.
«Одарён чувствительностью, но не обременён выдержкой», – вынес
вердикт мой вековой дед после очередной истерики внука.
Как бы мне начать рассказ? Пожалуй, с истерики и начну.
**
Гуннар заметил назойливый взгляд и недовольно откашлялся.
А куда мне было смотреть? Этот коротышка кряжистым пнём торчал рядом за столом.
Просто умора со щёткой имплантированных волос, а выпирающее темечко – какой-то чудо-остров с седой кудрявостью. Старомодный дознаватель шевелюру подходящую не мог сообразить, по старинке взращивает волосы.
Поймал мою ехидную улыбку и со звуком открывающегося сейфа прощёлкал вытянутым ртом.
– Что же, про-дол-жим. Со-средо-точь-тесь.
У ботов и то реакция поживее будет. Я вдруг осознал, что хочется растормошить клюворотого?
Но, ветреная легковерность явно не из его подружек, а интуиция у Гуннара— как задумчивая дева.
До икоты утомили его методы допроса. Слова еле волочатся, не поспевая за смысловой подачей.
Ха… у старикашки похоже, тормозит квадратная голова, даже улики не собрать в стройный ряд.
Бедный зануда бьётся со мной больше недели.
Хотя не пристало мышке жалеть кошку.
Заточили в острог науки с земным комфортом вроде, а меня колотило изнутри, словно я опять на «Громе».
Инспектор Гуннар, вероятно, понял невротическое состояние узника и примирительно произнёс:
– В космосе ещё мало что знаем наверняка, скорее полагаемся на интуицию и силу мысли. Да и на Земле понимание приходит не сразу. А вы хотите быстро, за несколько бесед? Наберитесь терпения, начните уже внятно излагать. Рассказывайте, Кровель, рассказывайте, а выводы позвольте… м-м-м… мне самому.
Ха-ха, беседа. Наносное добродушие не обманет меня, знаю, на что способны ваши секретники. Кого взращивают в чужеродной лаборатории.
Ух и уроды эти биолякры! В дрожь бросало даже от вида муляжей, увеличенных в неизвестной степени отсчёта. Когда впервые рассмотрел мозговых поселенцев, чуть не обмочился. Подумал: «О боги! Забейте меня молниями!»
Ну да ладно. Продолжаем, так продолжаем.
– С самого начала? – угодливо спросил я.
– Конечно, – буркнул Гуннар.
– В тот день я понял, что Мари не принимала меня всерьёз. По-прежнему общалась с бывшим, а меня держала про запас. Да, провались весь мир под землю, я бы не заметил, а тут боль скрутила колючей проволокой, когда столкнулся с целующейся парочкой в нашей кофейне.
– Мне зачем эти подробности? – прервал рассказ инспектор.
– Потому что я любил Мари, единственную живую девушку в… той, прошлой жизни.
Помню, в восемнадцать лет родственники подарили синтетку Аишу. Дешёвую модель из эластомеров, с примитивным функционалом, с соглашательскими мозгами древней прошивки. Голое гладкое тело Аиши оказалось ледышкой на ощупь, но я плавился от её прикосновений. Улётный подарок. Тем более, что вживую замутить с девушкой не удавалось или просто не везло.
«Это хлопотно», – пугали более опытные друзья. Мол, сил затрачивается больше, а получишь неизвестно что.
Я любил целовать грудастую Аишу. Из размалёванного рта у неё возбуждающе пахло жжёной резиной. И меня потянуло… вернее, решил работать в отрасли химических заменителей.
Мари другая, она живая и своенравная. Помню, так радовался, что коллега по цеху синтетических смол активной оказалась, сильно меня заводи…
– Довольно, – вскочил из-за стола инспектор. – Арестованный Кровель, вы издеваетесь?
– Почему это я издеваюсь? Вы просили подробно излагать, вот я и…
– Ближе к событиям на космическом судне, пожа-а-алуйста. – Вроде как смущённый несдержанностью, протяжно произнёс он.
Тело обдало жаром, нахлынули воспоминания, закружились в голове до одурения.
Вот бы оторвалась моя башка и покатилась куда глаза глядят. Смог бы тогда похвастаться, что сказочным колобком ускользнул от тварей земных.
А пока пришлось голосить как малолетнему нытику.
– Который раз повторяю. Вечером кутил в баре. У вас же записано, что в сильном опьянении искорёжил аэромобиль, искалечил тело. Мои родители подписали разрешение на эксперимент. Когда очнулся, узнал об их подвиге. А как иначе назвать спасение полумёртвого сына? Подвиг, подвиг, подвиг – тараторил я, – мне не удавалось ни проглотить, ни выплюнуть противное до горечи слово.
Гуннар подбежал и выплеснул мне в лицо: «Заткнись, не ты один такой, прекратить истерику!»
Я отдышался, пытаясь унять свистящее дыхание. Вопреки моей воле слова бурлили. Захлебнулся и вынырнул, захлебнулся и вынырнул, окатывая следователя волнами самой грязной брани, какую помнил.
На следующий