И настала эра Тангиля. Александра ТрефферЧитать онлайн книгу.
а. Костистое лицо очень высокого, худого человека отличалось удивительной неправильностью черт, а непропорционально большие глаза с красной радужкой и вертикальной узкой прорезью зрачка будили в памяти легенду о графе Дракуле. Фигуру незнакомца плотно облегал серый, бархатистый костюм, а в руках он держал небольшой прибор, на дисплее которого высвечивался ряд цифр и непонятных знаков. Время от времени раздавался негромкий вой, и тогда мужчина нажимал одну из кнопок, расположенных на пульте, встроенном в ручку кресла.
В дверь постучали, и в помещение вошёл человек, одетый так же, как и хозяин.
– Что тебе нужно, Ропе? – поинтересовался тот.
– Я принёс весть, мой жатир1, – почтительно сказал визитёр, – а плоха она или хороша, судить вам.
– Да уж, конечно, – не отрывая взгляда от экрана, пробормотал долговязый, – не тебе. Итак, что ты хочешь мне сообщить?
– В начале второй декады Адореха2 в семье эвгаста3 и обычной женщины родился ребёнок. При этом произошёл огромный выброс энергии, свидетельствующий о появлении на свет нового жатира…
– Чтоо?!
Сидящий вскочил.
– И я узнаю об этом только сейчас?!
– Простите, повелитель, шифрограмма задержалась, слишком много препятствий. Что прикажете предпринять?
– Свяжись с вуши,4 пусть они заберут ребёнка и немедленно доставят сюда. Почти всю долгую эру Генгеста5 я в одиночку нёс тяготы власти, не имея возможности никому передать свои полномочия. И теперь, когда во Вселенной появилась новая особь моего вида, её необходимо соответственно воспитать, чтобы она продолжила дело. А этим могу заниматься только я, нельзя оставить юного властелина на руках эвгаста. Он инициирован?
– Вуши попытался это сделать, но упрямец вытолкнул его из головы.
– Тогда пусть повторит попытку или, если тот станет упираться, воздействует на его детей, соседей, на кого угодно, лишь бы мой преемник оказался здесь. Нельзя терять времени, ещё немного, и будет поздно.
– Есть!
Дважды хлопнув себя ладонью правой руки по левому плечу, гость покинул белую комнату, а хозяин вскочил с кресла и забегал по помещению. Резко остановившись, он прошипел:
– Как бы не так – новый жатир! Я уничтожу маленького соперника. Власть принадлежит мне!
Шло заседание худсовета. Николай Комаров – сорокадвухлетний актёр нервно постукивал пальцами по столу, проклиная всех худруков6 и режиссёров на свете.
Он рвался домой. Утром восьмилетняя дочка Лиза внезапно заболела и лежала теперь с высокой температурой, хныча и требуя папу. За ребёнком ухаживала мать, но Николай всё равно переживал, и обсуждение дурацкой пьески, несмотря на то, что его ждала в ней главная роль, раздражало артиста до слёз.
– Коля, а ты что думаешь? – внезапно обратился к нему с вопросом директор Николай Михайлович.
Комаров правдиво ответил:
– Я мечтаю отсюда уйти, у меня Лизочка в жару лежит. Уж простите, я не слышал ничего.
Директор с сожалением поцокал языком и участливо поинтересовался:
– А Лена разве не с ней?
– С ней, но поймите…
– Николай, – строгим голосом прервала его Ирина Сергеевна – худрук театра, – у всех нас дома сложности, но работа есть работа. Другое дело, если бы девочка осталась одна. Мы бы не настаивали на твоём присутствии.
– Ну, да, как же, – зло подумал Комаров, – тебя только собственные проблемы волнуют…
И в этот момент за него неожиданно вступился молодой режиссёр, занимающийся постановкой:
– Да отпустите вы его, господа. Вам ли не знать, как высока трудоспособность Николая Александровича, и как он дотошен в работе над образом. Вы же не думаете, что он не справится с ролью? Идите к дочке, Николай, а завтра мы встретимся и поговорим.
Комаров благодарно пожал руку заступника, попрощался с коллегами и выскочил за дверь. Коридор не освещался, театр соблюдал жёсткую экономию, как, впрочем, и другие учреждения сферы искусства. На ходу вызывая по сотовому такси, Николай направился к светлой точке впереди: в фойе горела дежурка.
Когда он проходил мимо ниши, где когда-то стоял бюст Ленина, ему померещилось, что в ней шевельнулось большое и чёрное нечто, выделяющееся даже на фоне окружающего мрака. Останавливаться Комаров не стал, мало ли что почудится.
Но едва он миновал углубление, как зазвучал странный, неземной голос, вещающий на незнакомом языке, который Николай, тем не менее, понимал:
– Внемли мне, Фривид! Минула вторая декада Адореха эры Ильраха7, и настала пора. Ты должен проснуться, эвгаст.
Ошеломлённый