Девочка, которой не было. Мистические истории. Ольга ЛисенковаЧитать онлайн книгу.

      ISBN 978-5-4485-1934-5

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      По ту сторону светописи

      Вступительное слово

      В Красноярском краеведческом музее обнаружилась удивительная находка – фотографии города начала XX века, на которых появляется девочка. В чем загадка? Снимки относятся к 1906—1908 годам, а девочка как будто не меняется. Она не выглядит счастливой: ее лицо искажено гримасой то ли недовольства, то ли страдания. Фотограф неизвестен, хотя на некоторых карточках встречается аббревиатура «Ф.Е.А.» – возможно, это инициалы автора

      Фотографии можно найти в Интернете.

      Таинственная девочка запала мне в душу, и я предложила друзьям попробовать разгадать ее загадку. Каждый подошел к вопросу по-своему, и теперь перед вами этот сборник – десять мистических историй о жизни и смерти, верности и мести, злодеяниях и надежде.

      Какая из них понравится вам? Или вы предложите свою версию?

      Месье Фламбар

      Рената Роз

      Они были прекрасны, портреты дам, юных и не очень, выставленные в витрине фотографического заведения месье Фламбара. Изящные позы и пышные платья, воздушные локоны, кружева и шелк. Взгляды, задумчивые или надменные, томно опущенная кисть, сжимающая веер, нежная кожа словно излучает свет. Красота, более воздушная и утонченная, чем в жизни.

      – Mademoiselle желает заказать портрет?

      Она вздрогнула и смешалась под пристальным взглядом черных глаз. Добрый день, месье, нет, месье, она просто разглядывала фотографии, такие чудесные портреты, до чего же красивы эти барышни.

      Месье Фламбар просто душка. У него длинные черные ресницы и тонкие аккуратные усики, и одевается он по последней парижской моде, все барышни в старших классах от него без ума. Иногда она видит его на улицах города: он шагает решительной походкой, и ветер развевает черные локоны и полы пальто. И он всегда так любезен и приветлив… Вот и дядя говорит, что месье Фламбар просвещенный человек, человек прогресса и будущего, и даже Географическое общество приняло его в свои ряды за сделанные им панорамы города и реки.

      Конечно, ей очень бы хотелось иметь фотографический портрет, но что скажет дядюшка, вряд ли он одобрит такое самовольство, ведь это, должно быть, очень дорого…

      Черные глаза сверкают озорным блеском, он словно читает ее мысли. Он говорит слова, от которых кровь приливает к щекам, а в груди вспыхивает маленький костер.

      Мадемуазель очаровательна, ее красота – это нежная и скромная прелесть лесного цветка. Он сделает ее портрет бесплатно, из любви к искусству, и еще потому, что такую свежую и невинную красоту просто грех не запечатлеть, а какой будет surprise, когда она поднесет готовый портрет своим родным!

      Она сама не замечает, как дает себя уговорить, заходит внутрь, словно зачарованная его голосом.

      – Позвольте ваш зонтик и пальто, вот сюда, s’il vous plaît…

      Через тесную приемную он ведет ее в просторный павильон. Она входит, робко озираясь, и павильон фотографа кажется ей сказочным миром, в котором есть что-то от театра с его иллюзорным и сладостным волшебством. Дневной свет струится из больших, до потолка, окон, и в этом свете купается разнообразная, с резьбой и позолотой, мебель: там диван, тут пузатый стул на гнутых ножках и круглый столик; итальянский пейзаж во всю стену с холмами и оливковой рощицей, перед ним – громоздкий фотографический аппарат на тяжелом треножнике, полускрытый плотным черным покрывалом. Она подходит, чтобы рассмотреть камеру вблизи.

      – Знаете ли вы, что это? Это, мадемуазель, чудо человеческого гения. В этом ящике свет превращается в образ, мгновение – в вечность. Мечта немецкого поэта исполнилась, мгновенье теперь можно остановить!

      А знает ли мадемуазель, как устроено это чудо техники? О нет, он не станет утомлять ученой лекцией ее хорошенькую головку. Он только хочет сказать, что этот ящик – маленькая модель мироздания. Свет отражается от предметов и попадает внутрь, как вглубь человеческого глаза, создавая изображение. Так же и небесный свет проливается в наш земной мир, создавая изображение предметов, кои суть – лишь отражение нематериальных идей, и весь наш мир – не более чем космическая chambre noire, камера обскура, о чем знали еще древние греки, верившие в тайное учение Пифагора.

      – Но я вас утомил, вижу по этой морщинке между бровей! Мы, фотографы, – люди увлеченные и можем часами болтать о своей passion. Mademoiselle не сердится? Pardonnez-moi! Вы меня прощаете?

      Он прижимает руку к груди и смотрит