Эксцессия. Иэн БэнксЧитать онлайн книгу.
>В пантеоне британской фантастики Бэнкс занимает особое место. Каждую его новую книгу ждешь с замиранием сердца: что же он учудит на этот раз?
Отъявленный и возмутительно разносторонний талант!
Поэтичные, поразительные, смешные до колик и жуткие до дрожи, возбуждающие лучше любого афродизиака – романы Иэна М. Бэнкса годятся на все случаи жизни!
Бэнкс никогда не повторяется. Но всегда – на высоте.
Бэнкс – это эталон, по которому должен поверяться весь остальной фантастический жанр.
Абсолютная достоверность самых фантастических построений, полное ощущение присутствия – неизменный фирменный знак Бэнкса.
Пролог
В начале второй сотни дней сорокового года уединения Даджейль Гэлиан к ней, в одинокую башню с видом на море, явился аватар огромного корабля – ее дома.
Вдали, среди тяжелых серых волн, под медленно плывущими туманными пеленами, величественно и неторопливо скользили горбатые туши крупных обитателей небольшого моря. Из дыхательных отверстий животных извергались струи пара, призрачными бесплотными гейзерами взлетали к птицам, кружившим над косяком, и те, крича и хлопая крыльями, взмывали в холодную высь. А в верхних слоях атмосферы, среди розоватых слоистых туч, плыли медлительными облачками другие создания, похожие на воздушных змеев и дирижабли с распростертыми крыльями и куполами, греясь в водянистом свете нового дня.
Свет шел не из точки в небе, а из полосы, поскольку Даджейль Гэлиан жила в необычном мире. Расплывчатая световая черта, нечеткая и словно раскаленная добела, начиналась вдали над морем, у горизонта, тянулась через все небо и исчезала за увитым растительностью выступом двухкилометровой скалы, в километре от пляжа и одинокой башни. На рассвете солнечная полоса словно бы возникала по правому борту, в полдень зависала прямо над башней, а на закате исчезала, проваливаясь в море по левому борту. Сейчас, в середине утра, полоса поднялась в небо примерно на половину предельной высоты, образовав над гаванью полыхающую арку – гигантская скакалка, медленно крутящаяся над днем.
По обе стороны бело-золотистой световой черты виднелось настоящее небо – небо над облаками: плотное на вид коричневато-черное сверхприсутствие, указывавшее на экстремальные давления и температуры, – иные формы жизни перемещались в этой облачной среде, смертельно ядовитой для жизни внизу, но по очертаниям и плотности совпадавшей со встопорщенным ветром серым морем.
Ровные волны накатывали на серый каменистый пляж, бились в расколотые ракушки, взметали куски пустых панцирей, выбеленные солнцеполосой хрупкие ленты водорослей, отполированные водой щепки, дырчатые пенокамешки, похожие на крохотные шарики из пористой кости, – и вся эта коллекция выплеснутых морем обломков происходила с сотни планет, разбросанных по всей Галактике. Волны ударяли о берег и разбивались в пену, брызги которой разносили соленый запах моря по всему пляжу, вплоть до кучки чахлых кустов на его краю, проникали за низкую каменную ограду, в сад между морем и башней, и дальше, обволакивая неказистое сооружение и перебираясь через другую, высокую стену во дворик башни, придавали йодистый привкус воздуху над внутренним садиком, с его коврами ярких цветов, шелестящими кронами низкорослых колючих деревьев и тенелюбивых кустарников, за которыми ухаживала Даджейль Гэлиан.
У наружных ворот башни зазвенел колокольчик, но о приходе гостя еще раньше предупредила черная птица Грависойка, которая за несколько минут до этого спикировала с туманного неба и заверещала:
– К нам гости!
Едва не выронив из клюва извивающихся червячков, птица снова улетела на поиски очередных крылатых насекомых для создания зимних припасов. Глядя вслед удаляющейся птице, женщина кивнула и выпрямилась, взявшись рукой за поясницу, чтобы сохранить равновесие, а затем с отсутствующим видом погладила раздутый живот, скрытый богато расшитой тканью тяжелого платья.
Птице ничего не надо было уточнять: за четыре десятилетия, проведенные в одиночестве, Даджейль принимала только одного гостя – аватара корабля, предоставлявшего ей кров и защиту. Сейчас именно он, быстро и ловко отводя в сторону колючие ветви, пробирался по тропинке от ворот к башне. Странным было только время посещения: аватар ненадолго наведывался к Даджейль каждые восемь дней – так, словно решил заглянуть в башню, прогуливаясь по берегу, – а более официальные визиты, с завтраком, обедом или ужином, смотря по обстоятельствам, наносил каждые тридцать два дня. Исходя из этого, она ожидала, что представитель корабля явится не ранее чем через пять суток.
Даджейль аккуратно подоткнула под скромную ленту прядь, выбившуюся из длинных, черных как ночь волос, и кивком приветствовала высокое существо, шествовавшее между искривленными стволами деревьев.
– Доброе утро, – проговорила она.
Аватара корабля звали Аморфия: вероятно, это имя было полно глубокого смысла на некоем языке, которого