Средняя общекриминальная школа. Ирина ГрадоваЧитать онлайн книгу.
ти по восемь уроков чуждого детям английского в день все же тяжело, даже за деньги. Правда, в нашем случае деньгами назывались сущие копейки. От расстройства мы практиковались в кровожадной устной игре «Угадай токсин», суть которой заключалась в том, чтобы отгадать яд, который загадывает второй участник игры. Угадывать нужно было по перечисленным симптомам. Например: «Для этого токсина характерна специфическая энцефалопатия, особенно тяжело протекающая у детей. Заболевание включает в себя паралич, тремор, а также некоторые психотические симптомы». Исходя из этих сведений, можно догадаться, что речь идет о свинце. Если добавить, что загаданное соединение является сладким на вкус, то можно догадаться, что речь идет про ацетат свинца.
Два раунда этой игры значительно снижали неудовлетворенность жизнью.
В конце сентября случилось нечто неожиданное: четвертый класс уехал на экскурсию, и мы с Ленкой неожиданно получили целый свободный урок, в просторечии называемый «окном». Мы переглянулись, ухмыльнулись и мешками осели на диванчик в учительской. Чем ценна возможность посидеть, так это тем, что за день это можно сделать только на переменах. Восемь уроков по сорок пять минут приходится стоять и громко говорить, поэтому о возможности принять другое положение тела остается лишь мечтать. Разумеется, на уроках можно сесть, официально учитель имеет на это право. Есть даже стул для учителя, которым можно пользоваться по назначению. Но наш директор считает иначе и вламывается в тот момент, когда уставшие педагоги садятся, а потом отчитывает всех подряд на «праздниках занудства». Так мы называем совещания.
– Боже, еще понедельник не кончился, а я уже вымоталась. Пойдешь есть? – спросила Ленка традиционно охрипшим голосом.
– Еще не весь буфет растащили? – встрепенулась я.
– Несколько булок там точно осталось. Видела пять минут назад.
Мы поплелись в столовую. При всем уважении к буфетчице и поставщикам у нас давно назревал вопрос: почему к шестому уроку продукты заканчиваются? Неужели во вторую смену людям есть не хочется? Или те, кто дожил до второй смены, уже не люди и в питании не нуждаются? Но мы помалкивали, опасаясь испортить отношения с источником питания. Я-то нашла выход из положения, но далеко не все могли этим похвастаться. Дружеские отношения с секретарем сделали меня обладателем привилегии: я могла неограниченно есть мел из общешкольных запасов, которые стояли у нее в большой коробке.
Столовая представляла собой большое помещение с безликими лавками и партами, за которыми обычно кидались едой дети. Этот процесс назывался обедом.
Сейчас возле окна одиноко сидела Марина Павловна – учительница начальных классов, которую бесплатно нелегально подкармливали, потому что из-за худобы она казалась нематериальной. Пока ее совесть спала, организм поглощал калории. В предыдущем году она сильно помогла нам с Ленкой во время инвентаризации, навеки заполучив наше хорошее расположение и готовность отблагодарить любой ценой, даже насильно. Сейчас у нее был взволнованный вид, рыжеватые волосы растрепались, а шаль на плечах встопорщилась. Она всегда выглядела так, будто выбралась из урагана. Все потому, что подконтрольные ей второй и третий класс считались самыми безумными, и это сказывалось на ее внешности. Но она каким-то чудом с ними справлялась, за что ее можно было называть полевым командиром.
– Добрый день!
– И вам здравствуйте, – отозвалась она. – Садитесь и расширяйтесь.
– Что, простите?
– Поешьте и расширитесь. Вам полезно, а то будете такие же тощие, как я, не дай бог.
– Не пугайте.
– Хотите дармовую пиццу?
– Выглядит прилично, но где вы достали ее задаром? – насторожилась Ленка.
– Уборщица решила, что у меня очень несчастный вид и отобрала у детей пиццу в мою пользу. А я ее не особо люблю. Вот и ищу, кому отдать.
– Детям своим отдайте. Поделят на троих, глядишь, и не отравятся, – посоветовала я.
Мы угнездились напротив нее и разложили купленные пирожки. Меня грела мысль, что в кои-то веки мы, учителя, объедаем детей. Мы втроем обладали аппетитом здоровых удавов. Поэтому наш гадючник закономерно заседал в столовой.
– Я как раз хотела к вам подойти, – начала я. – Ваш Ларионов весь урок тихо лез на стену. Точнее, его верхняя часть тела лезла.
– Чем была занята нижняя?
– Лежала на парте. Из-за ее пассивности он никуда не влез. А я так надеялась…
– Надеюсь, ты ему не записала замечание?
– Нет. Он же тихо лез, никому не мешал.
– Правильно. Не хватало еще опять с его родителями связываться, – сказала Марина Павловна. – У него все тетради заляпаны не буду говорить чем, я их в руки брать не могу, а родители знаете что сказали? «Купите перчатки»!
– Удивительно, как вы брезгливо относитесь к тетрадям, которые вам сдают… Я на них обычно тарелки ставлю во время ужина, – доверительно сообщила Ленка. А я продолжила выкладывать хронику происшествий урока:
– Белоусова и Фомин почти устроили оргию…
– Замечание