Бабье царство. Наталья ГорскаяЧитать онлайн книгу.
иди в потёмках, слушай тишину. Хорошо, хоть часы тикают, а то и сверчок за печкой потрещит – всё ж таки какая-никакая живая душа. А так тихо-тихо в доме. Особенно зимой. Если метель завоет, совсем одиноко себя чувствуешь, словно идёшь по огромному полю сквозь снежный ветер, долго идёшь, ищешь из него выход, но никак не найдёшь.
Искусство жить в России для женщины заключается в умении обходиться без всего. Без денег и магазинов, без электричества и водопровода, без косметики, мужчин и прочих благ цивилизации. Без любви. Зато с огромной верой и бесконечной надеждой когда-нибудь её встретить. Ведь всю жизнь так и подкалывают: «Ты только верь! Главное, не теряй надежду». Не в той России, которую по телевизору показывают, а в России настоящей. Ульяна от одного столичного чиновника про эту самую настоящую услышала, а так ни за что бы не догадалась о её существовании.
Дело в том, что на их станции, как и на многих других, коих тысячи по всей стране, нет пешеходного перехода, тем более подземного. Мост есть, но деревянные ступени на нём сгнили ещё в прошлом веке. На обещаниях «реконструкции» этого моста уж три депутата на повышение ушли и там миллионерами сделались. Уж могли бы мильончик отстегнуть на модернизацию Малой Родины, патриоты трибунные, да им от избирателей уже ничего не надобно: народ их выбрал и… может быть свободен. А мост продолжает разваливаться. К тому же он, красавец, находится в трёхстах метрах от перронов, что не так и ужасно, особенно, когда прёшь из города сумки – где наша не пропадала. Гораздо хуже, что он совсем не освещается, а по скользким в дождь и мороз деревянным подгнившим ступеням в кромешной темноте можно предлагать карабкаться только разного рода экстремалам. И чего они, сердешные, за бешеные деньги ездят в дальние страны, когда тут, под самым носом такой бесплатный экстрим? Так шею свернёшь, что и Гималаи не понадобятся.
В деревне, где жила Ульяна, экстремалов не было: энергия у людей без остатка уходила на выживание в невыживательных условиях. Жило здесь в основном бабье царство с незначительными вкраплениями другого рода. Этот другой род совсем за жизнь не держался и мёр, словно рекорд ставил по умиранию. Россия – бабская страна, только баба здесь сдюжит, а мужику комфорт подавай, чтобы всё соответствовало его ожиданиям. Городской он совсем стал, избалованный, а какие тут у нас города? Их ещё создать и обустроить надо, а ему бы на диване перед телевизором полежать, пересказать кому-нибудь с умным видом, что он там высмотрел, словно телевидение единственно для такой глупости придумано. Чуть что ему не так – он в стакан лезет или сразу в петлю, что по сути одно и то же. А в провинции, которой вся страна является, всё не так, всё требует титанических усилий: дорог нет, дом покосился, дымоход надо менять, забор завалился. Бабе не справиться, а мужик скорей обидится на неё за это, задурит, сопьётся и сразу на тот свет сбежит, чем согласится что-то сделать. Не жилец он нынче. Вот у тётки Терентьевой муж угодил под грузовой состав на ровном месте. А состав тот был не простой, потому как вёз особо ценный груз в лице вышеупомянутого чиновника.
Видимо, диспетчеров грамотных всё меньше или гастарбайтеров уже туда берут, лишь бы не платить. По станции наставят поездов в три ряда до стрелок, словно это запасные пути или сортировочный парк, и не знаешь: через составы лезть или под ними, обходить по насыпи или сразу с моста на провода броситься. Обойти нетрудно, особенно десяток-другой вагонов. Главное, куда деваться, если по соседней колее пойдёт скорый или товарный поезд? Терентьев не успел меж путей окопаться, упасть на брюхо и затихнуть, вот его и швырнуло волной воздуха, хотя он и так на ногах нетвёрдо держался. Поезд затормозил, пассажиры переполошились: нет ли в этом происшествии намёка на теракт или чёрный пиар против того самого чиновника.
– Не волнуйтесь вы так, – успокоил машинист его свиту. – Очередная местная пьянь под колёса угодила, ничего страшного.
– А шта жа тут наррод не пользуется пешеходным переходом, панимашь? – царственно спросил чиновник непонятно кого на акающий манер тогдашнего президента страны, сдвинув брови. – Паччаму не просвещаете наррод, как нада через пути ходить, а?
– Да-да, до чего же дикий народ в этой странной России, – закивала свита высокопоставленного лица, публика с типично кабинетными незапоминающимися лицами, которой избыток энтузиазма не позволял замечать и понимать простых смертных. – Третье тысячелетие на носу, а они всё никак не научатся железную дорогу переходить. Разве в Германии или во Франции люди станут лазать под вагонами и шастать по насыпи, когда можно культурно пройти по… по…
– Паазвольте, а где жа у вас тут можна перейти железнодорожное полотно? – так же властно спросил чиновник, тратя на произношение каждого слова с полминуты.
Начальник станции поведал, что перехода никакого нет, да и зачем он тута, ежели поперёк него постоянно составы стоят. Подземный переход – крайне дорогое удовольствие для России, которая только братским народам его в знак великой дружбы строит. По мосту карабкаться нет смысла: если не провалишься, то соскользнёшь с покрытых инеем гнилых досок. Других возможностей перейти железную дорогу нет. Это в странах «загнивающего» капитализма власть голову ломает, как ещё улучшить и без того комфортную жизнь