Дочки-матери на выживание. Юлия ЛавряшинаЧитать онлайн книгу.
бросилась наверх, толкнула дверь, потом еще раз и еще, забарабанила ладонями, как обезумевший заяц.
– Открой! Ты что? Не надо так шутить!
– Это не шутки, – донесся приглушенный голос дочери. – Я поняла, что иначе тебя не удержать дома. Не спасти. Не заставить подумать над своей жизнью. Над тем, что на самом деле тебе важнее. Пора уже определиться!
– Это что – домашний арест? – Она изо всех сил старалась не выдать страха, от которого противно задрожало под коленями. – И какой ты даешь мне срок?
Аня язвительно откликнулась:
– Хороший вопрос! Только жаль – риторический.
– Что это значит? – Она старалась дышать ровно и глубоко, чтобы не впасть в истерику.
– Прости! Я забыла, что ты не можешь знать слова «риторический»…
– Я знаю это слово! – все же сорвавшись, закричала Наташа. – Почему на него нет ответа? Ты вообще не собираешься меня выпускать? Ты собралась уморить меня здесь?
У нее все сильнее жгло в груди, а босые ноги, напротив, заледенели. Вчера она сделала педикюр, пока парикмахер колдовал над Аней. «Очень вовремя!» – ей вдруг стало смешно, и Наташа расхохоталась в голос.
– Успокойся, – посоветовала Аня через дверь. – Ты сама согласилась, что можно и не страдать, сидя под замком. Помнишь, ты говорила это о зверях в зоопарке? Я тоже буду тебя кормить. И ты быстро привыкнешь к новой реальности! Не впервой же… Тебе там будет не так уж плохо! Ты спустись, посмотри.
– Серьезно? – выдавила она сквозь смех. – Ты что, думаешь, меня никто не хватится? Не начнут искать?
После недолгой паузы донеслось:
– Об этом я позабочусь. Ты ведь сама вчера сказала, что я могу проявить деловую хватку!
– Я не представляла, в чем ты собираешься ее проявить…
– Что? Я не слышу, говори громче.
– О чем? О чем нам с тобой говорить?
– Ну, что ты! Как раз сейчас мы и сможем наконец поговорить! А ради чего я все это затеяла? Чтобы ты не ускользнула от меня. Чтобы мы, как в Испании, могли принадлежать только друг другу… Ведь нам же было хорошо там! Ты сама сказала, что тебе было хорошо.
Присев, Наташа произнесла в замочную скважину:
– Детка, мне всегда будет хорошо с тобой. И я принадлежу тебе, где бы ни находилась… Работа – это лишь способ заработать деньги.
– Но ради меня ты не готова отказаться от них!
– От денег? Кто же отказывается от денег? Я слишком долго к ним подбиралась, чтобы вот так взять и…
Аня звонко выкрикнула:
– От меня отказаться гораздо легче! Мы не успели вернуться, а ты уже готова была мчаться к своему золотому Тельцу, и доить его, доить… Ради чего? Дом у тебя уже есть. Машина тоже. Шкафы ломятся. Чего тебе не хватает? Вертолета? Пятой шубы? Чего?
Ответы на вопросы
На крыше даже ветер оказался другим – вольным, смелым, но его солнечное дыхание было мягким, и хотелось впитывать это прикосновение всей кожей, каждой клеточкой, вбирать улыбкой, которая уже виделась такой же искрящейся – лицо чуть запрокинуто, как после минут любви, и выражение его столь же блаженно. Может быть, глуповато, но этого не хочется видеть…
Она прошлась по нагретому настилу, едва удерживаясь от желания раскинуть руки, балансируя, как на канате. Не цирковая арена, целый город внизу! В эту минуту у нее возникло ощущение, что он принадлежит ей, и захотелось засмеяться от радости, поймав дуновение московской высоты, будто это была ее собственная вершина, ею покоренная Джомолунгма, цепляющая облака, а вовсе не крыша скучного офисного здания. Пожалуй, она рискнула бы совершить настоящее восхождение, было бы с кем… Как добраться до неба в одиночку?
– Бог ты мой, как здесь хорошо! Сколько воздуха! Вы дышите, дышите, Ирочка, когда еще доведется!
Светлые Наташины волосы забились коротким крылом, просящимся в полет, ворот белой блузки смело распахнулся, и ей почудилось, что шея помолодела, выгнувшись живым парусом. Если бы чьи-то руки могли придержать ее сзади, как в знаменитой сцене из «Титаника», Наташа вся подалась бы навстречу роскошной бездне, что разверзлась у края, захлебнулась бы счастьем, для которого не нужно других причин: вольный ветер в лицо и горячие мужские руки на поясе…
Дочь, ее умная, взрослая дочь, высмеяла бы Наташу, если б узнала, что она не только смотрела, но трижды пересматривала этот фильм. В одиночестве, с пачкой соленых орешков, соленых слез. Подбородок подергивался, когда представляла себя на месте этой красивой, женственной девочки, которую Аня почему-то терпеть не могла. Как и весь фильм… Как и все, что любила мать… Почему? Господи, почему?!
Опомнившись, она повернулась к своей помощнице, стоявшей с блокнотом наперевес:
– Ну, продышались после бумажной пыли?
Девочка работала всего третий день и еще слегка косила от испуга. Наташу даже потянуло по-матерински обнять ее узенькие плечики, подбодрить улыбкой, но предыдущую помощницу она таким отношением уже избаловала – та решила,