Страж перевала. Кира ИзмайловаЧитать онлайн книгу.
чка придет в себя…
Убедившись, что голоса принадлежат людям, во всяком случае, не похожи на страшный рев чудовищ из огненных подземелий Запределья (куда, как известно, попадают те, кто дурно вел себя при жизни), я все же решилась открыть глаза. Комната оказалась совершенно чужой и очень большой, насколько мне удалось увидеть. Я лежала на огромной кровати под балдахином, на которой, казалось, могли уместиться пятеро взрослых, и им при этом не было бы тесно.
Окна закрывали тяжелые шторы, в комнате царил полумрак, но я все-таки смогла различить лицо человека, стоявшего рядом с кроватью. Это был пожилой мужчина, почти полностью седой, но еще далеко не старый, наверно, ровесник моего отца. Темные глаза смотрели цепко и холодно, так, что дрожь пробирала, а властное некрасивое лицо, изборожденное глубокими морщинами, было определенно мне знакомо, в отличие от голоса… Где же я могла его видеть? Где?..
– Она пришла в себя, господин…
А этот человек, видимо, лекарь: от него остро пахло какими-то травами, почти как от старой знахарки, которая иногда забредала к нам – когда по приглашению, когда просто поточить лясы на кухне.
Пожилой мужчина перевел взгляд на меня, и сразу захотелось забиться под подушку: взгляд этот пронизывал насквозь, а мне вовсе не нравилось, когда меня разглядывали вот так, в упор.
– Ты что-нибудь помнишь, дитя мое? – неожиданно мягко спросил он.
Я открыла было рот, но тут же сообразила, что помню я очень и очень мало. Вот разве что мне было очень страшно, когда вспыхнул огонь…
– Я не помню, что случилось… – выговорила я наконец. – Все бежали куда-то и кричали, а еще пожар…
– Девочка была перепугана насмерть, господин, – встрял лекарь. – Вероятно, позднее она сможет рассказать больше. Хотя, может быть, и не стоит пытаться пробудить ее память.
Мне отчего-то показалось, что седому пришлись по нраву эти слова, и он сказал:
– Ты прав. Не стоит ей рыться в таких воспоминаниях. – Он повернулся ко мне и добавил: – Забудь это как страшный сон, дитя мое. Теперь ты в безопасности, и в моем замке тебе ничто не угрожает. Не волнуйся ни о чем. Я позабочусь о тебе.
Я хотела было возразить, что обо мне заботятся мои родители… Но тут же перед мысленным взором снова вспыхнул тот страшный пожар, и я поняла… вернее, почувствовала, что теперь обо мне и в самом деле некому больше заботиться. Отец и мама всегда были рядом, большие и теплые, хотя иногда и грозные, а теперь я не чувствовала их, совсем! А ведь я могла сказать, что отец простудился, даже когда он был за перевалом, куда гляди не доглядишься! И если их нет… Значит, остался только этот незнакомец.
– Как только она почувствует себя лучше и сможет встать, пускай ее приведут в мой кабинет, – обратился он к лекарю, и тот глубоко поклонился.
Седой снова посмотрел на меня и, неожиданно ласково потрепав по голове, повторил:
– Ничего не бойся, дитя. Все будет хорошо.
Он вышел, а я снова попыталась вспомнить, почему же мне так знакомо его лицо? Может быть, он когда-то приезжал к моим родителям? У отца бывали многие, матушку навещали подруги с мужьями, но среди них я не могла припомнить этого человека. А хотя бы раз увидев его, трудно было бы забыть подобное лицо!
– Выпейте-ка, юная госпожа. – Лекарь поднес мне какое-то зелье в большой красивой чашке.
У матушки была похожая вазочка, чей-то подарок: там на белоснежных полупрозрачных стенках красовались синие птицы с узорчатыми длинными хвостами. Мне настрого запрещалось трогать вазочку, потому что она стоила очень дорого – такие вещи привозили издалека, а даже обычные глиняные горшки можно переколотить по дороге на ярмарку, что уж говорить о такой хрупкой вещичке! Стеклянные вещи и то прочнее…
Я послушно осушила чашку и, уже погружаясь в неожиданно навалившийся сон, вдруг вспомнила, где я видела лицо седого: на золотых монетах, которые имели хождение во всех окрестных землях. На золотых монетах, на которых был выбит резкий профиль владетельного князя Даккора… Это значит, что я в его замке? Но почему? Как я тут оказалась?.. Увы, ответов на эти вопросы я не знала…
Не знаю, сколько миновало дней: я потеряла счет времени.
Помню, стоило вынырнуть из темного омута сна и открыть глаза, как вокруг тут же начинала хлопотать служанка, в горло мне лился теплый бульон или какой-то душистый травяной отвар… и я снова засыпала, не успев даже спросить, какой нынче день.
Бывали и другие пробуждения – после сновидений: поначалу часто снился пожар, огненное кольцо, все теснее сжимавшееся вокруг, грохот и человеческие вопли, и тогда я просыпалась с криком. Служанка успокаивала меня и поила с ложечки сладким зельем, от которого я делалась будто соломенная кукла и не чувствовала ни рук ни ног и даже думать не могла.
Но случались такие видения, во время которых я изо всех сил старалась подольше удержаться на грани сна и яви, потому что мне казалось – это что-то важное, очень важное! И как ни было страшно, я терпела до последнего, до тех пор, пока не оказывалась заключена в огненных стенах, а пламя не принималось