Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь. Владимир ПоселягинЧитать онлайн книгу.
ослуживец. Кривой с ним не общался, но я поставил его на верхнюю строчку в поисках, чутье редко подводило меня.
Было нас пятеро. Кривой, в миру Всеволод Зиновьев, был когда-то капитаном. Служил в Афгане в мотострелковых войсках, командовал разведротой. Тот еще тип. Тренировок не забросил, жиром за пятнадцать лет не заплыл – опасный соперник, но не для меня, я и не таких делал. Сейчас Зиновьев считался элитным киллером. Но работал он грязно, свидетелей, даже если это дети, убирал на месте без всяких сомнений. Именно поэтому мы и работали по нему. Наш райотдел хоть и находился в новостройках, но был на хорошем счету. Восемьдесят процентов раскрываемости – это как? Работаем. Нужно сказать, что мозги у меня всегда варили, поэтому неудивительно, что я уже два года как зам нашего начальника СКМ. Так что все раскрытия были на мне. Нет, реально, почти весь процент раскрытий был на мне. Голова варила, хотя все удивлялись, как-то не вязалась гориллоподобная фигура с титаном мысли, но… Уже три года, как должны были дать майора, но я все еще ходил в капитанах из-за одного случая с полковником.
Так вот, на последнем деле Зиновьев положил чету предпринимателей. Так еще, когда уходил, убил и соседей жертв, двух мальчишек семи и девяти лет, вышедших на лестничную площадку в ожидании родителей.
Плохо было не только то, что он убил детей, хуже для него было, что он сделал это в нашем районе. Сейчас же мы находились в другом районе Питера, проверяя его возможные хаты. Три дня мы пахали как проклятые, пока не смогли его вычислить, и вот теперь очередной адрес. Повезет или нет.
Работали мы как обычно. Один опер в подъезде на первом этаже. Один на улице, и двое со мной.
«Макаров» в руке, уже готов к бою, когда, наконец, мужской голос спросил:
– Кто там?
Глазка в двери не было, и хозяин четырехкомнатной квартиры на одиннадцатом этаже не видел нас.
Заранее приглашенный сосед, бросив на нас испуганный взгляд, слегка дрожащим голосом сказал:
– Сергей, это Витя. У тебя стольника до завтра не будет? Трубы горят.
– Что, опять наклюкался вчера? – благожелательно поинтересовался хозяин, щелкая замками.
По моему жесту сосед отошел в сторону и спустился на несколько ступенек вниз, с интересом наблюдая.
Как только дверь чуть приоткрылась, я просунул пальцы и, упершись ногами о косяк, мощным рывком дернул дверь на себя.
Как и думал, цепочку хозяин не снял. Со звоном отлетело порванное звено, и я от толчка покатился назад. Все это отрабатывалось не раз, так что на моем пути никого не было. Пока я вставал, оба опера с криком: «Лежать! Работает ОМОН!» – ворвались в квартиру, положив хозяина на пол. Вскочив, я последовал за ними, держа пистолет наготове.
Быстро осматривая комнаты, мы продвигались дальше. Вдруг сзади раздался щелчок. Повернувшись, я чуть не получил резко распахнувшейся дверью по лицу. Комната, которую только что проверил Костя, была не пустой.
От удара я защитился рукой, но все равно толчок был мощный, и мои сто семнадцать килограмм живого веса полетели назад. С грохотом приземлившись на спину, я тут же вскинул пистолет и, не обращая внимания на боль в спине, дважды нажал на спуск, дырявя дверь.
– Проверка! – крикнул я, вскакивая.
Мы держали дверь на прицеле, придвигаясь ближе.
– Граната!!! – заорал второй опер Алексей Мотыльков.
Зиновьев был боевым офицером, так что шансов у нас не было. Граната разорвалась без задержки. Меня спасло то, что это была РГД и все двери были открыты. Взрывная волна, приподняв, швырнула меня назад. Судя по тому, что упал на мягкое, и это мягкое вскрикнуло, упал я на одного из своих оперов. Леха стоял справа, значит, придавил Костю. Взрыв не прошел бесследно, грудь и живот пекло. Я заслонил собой от осколков и Леху, и Костю. Проблема была еще в том, что получил контузию, да еще фактически не слышал.
Перед глазами что-то стремительно мелькнуло и выскочило на лестничную площадку.
Шатаясь, я встал, обвел взглядом своих парней:
– Как вы?
Судя по тому, что ответа не было, они получили такую же контузию, как и я.
– Я за ним, оставайтесь тут! – скомандовав, я ринулся вслед за Зиновьевым – на сто процентов уверен, что это был он.
Перепрыгнув через продолжавшего лежать в прихожей хозяина квартиры – судя по всему, ему досталось осколками, – поскакал по ступенькам вниз, перепрыгивая сразу через несколько. Бежать было трудно. Сильно пекло грудь и стала проявляться слабость, но, сжав челюсть, я продолжал спускаться со всей возможной скоростью.
На нижней площадке полулежал Кирилл – тот опер, что я оставлял внизу, – зажимая окровавленный живот.
– У него мой пистолет… и еще нож. Быстрый, сука… я удары даже не заметил, – прохрипел он.
Молча пробежав мимо – кровника надо догнать, – я рывком распахнул входную дверь и сразу же получил две пули в грудь.
В десяти метрах передо мной стоял Зиновьев с надвинутой на глаза бейсболкой. Он был во всем черном, стоял и стрелял