Эротические рассказы

Союз молодых. Владимир Тан-БогоразЧитать онлайн книгу.

Союз молодых - Владимир Тан-Богораз


Скачать книгу
страшным огненным боем. Уцелевших мужчин забирали в аманаты (заложники), а женщин в наложницы.

      В государственных актах сохранились казачьи отписки того времени сибирским воеводам и даже самому царю: «Было нас семнадцать человек. Пошли мы по реке и нашли на острожек, богатый и людный и сбруйный, и бились мы с теми людьми с утра и до вечера. И Бог нам помог. Мы тех иноземных людей побили до конца, а которых испленили и жен и детей також испленили, и острожек сожгли. И полонные люди поганским обычаем избегая того, чтоб отдаться под твою высокую государеву руку, покололи своих женок и детишек и сами побросались со скалы и убились до смерти».

      В конце концов завоеватели и сами осели на реках, смешавшись с остатками рыболовных племен, стали ездить на собаках, одеваться в звериные шкуры и питаться без хлеба и без каши кормилицей-рыбкой, жирком и мясом.

      Часть их осталась казаками, но вместо прежней неукротимой воли полярные казаки попали в кабалу к исправнику и заседателю. Они скоро утратили прежнее морское уменье и уже в начале XVIII века пишут воеводам в обычных отписках: «Суда наши малы и парусы слабы, а делать большие суда, как отцы наши, мы не умеем».

      Должно быть, в связи с этим полярная Русь утратила воинскую силу и в дальнейшем наступлении на чукчей потерпела поражение.

      Русские смешались на Севере с рыболовами, жившими оседло. С кочевыми оленеводами и бродячими охотниками они не могли соединиться, ибо выше всех благ материальной культуры ценили оседлое хозяйство и теплую избу и баню. Чукотские кочевники, напротив, сами себя называют «неумытым народом».

      С течением времени другие рыболовные роды переняли от русских язык и обычаи и смешались с ними. Колымская Русь, например, включает четыре амотских юкагирских рода и один якутский род. Эта странная смесь говорит на старинном северно-русском наречии и палку, например, называет «жезлом», а луг – «пажитью». Они разыгрывают на зимних посиделках русские подблюдные песенные игры, водят ночные хороводы между четырех стен при свете плошки, налитой рыбьим жиром, выпевают Киевские старины о Владимире Красном Солнышке и его богатырях.

      С другой стороны, русские усвоили на Севере психологию местных туземцев, панический страх перед начальством и каждым чинодралом, приехавшим с юга, даже перед ссыльным уголовным поселенцем, жестоким и наглым, готовым всегда на грабеж и даже на убийство.

      В хозяйственном отношении русские рыболовы ниже полудиких кочевников, чукотских и коряцких, и каждую весну, во время обычного голода, добывают от них добавочное пропитание и правдой, и неправдой.

      В то же время русские являлись на Севере проводниками случайных обрывков культуры, все же заносимых с далекого юга, а главное, посредниками при торговле. Из Якутска и даже из Иркутска туда постоянно наезжали купцы и торговые приказчики с чаем и табаком, с сахаром и ситцем, железом и алым сукном выменивать у жителей пушнину, пыжиков и белок, лисиц и песцов и замшу и медвежину. Ежегодные ярмарки в диких северных пустынях делали большие стотысячные обороты. Русские «людишки», «казачишки» и прочие «молодшие люди» тоже пользовались. Скупали у чукчей и тунгусов что было подешевле и поплоше и перепродавали купцам. Но очень скоро и здесь произошло расслоение. Выделились местные группы зажиточных торговцев, а остальное население попало к ним в плен, в беспросветную крепость, хуже чем бродячие охотники, которые всегда могут убежать в тайгу иди на тундру. Оседлому рыболову бежать было некуда.

      В довершение всего с половины XIX века северо-восточная торговля стала падать. Раньше на Колымские и Анадырские ярмарки попадала пушнина с Берингова моря и даже из Аляски. Пышные речные бобры и куницы и мышьи (сурковые) меха приходили из Америки, но потом, наоборот, азиатские меха стали уходить в Америку, скупаемые китоловами и торговыми шхунами с Аляски, и на долю Колымы стало доставаться немного. Русские совсем разорились. Торговые чукчи привозили на Колыму американские ружья и жевательный табак и скупали пушнину даже у русских мещан.

      Нужно, однако, сказать, что русская даровитость сказалась и на Севере, даже в культуре и промыслах, заимствованных у туземцев. Лучшие собаки и нарты на севере русские. Славится русская езда. Сети и невода, даже покрой меховой одежды, все это у русских высшего усовершенствованного сорта.

      Большое значение имела на Севере политическая ссылка. На реке Колыме одно время собиралось до пятидесяти ссыльных из самых строптивых, неуступчивых, опасных, которых ссылали по формуле департамента полиции: «В отдаленнейшие места Восточной Сибири», куда ворон костей не заносит, где бабы втыкают свои прялки прямо в нависшее небо. На деле на Севере нечего прясть, а бабы не имеют прялок.

      Мне самому в департаменте полиции сказали при отправке: «На десять лет в Колымское царство. Это вам первый задаток. Там тоже несолоно хлебают». Действительно, потом приходилось нередко хлебать без соли, без крупы.

      Жизнь политических ссыльных на реке Колыме я изобразил в своих «Колымских рассказах», которые раньше, при старом режиме, я назвал «Пропадинскими рассказами», и самый Колымск наименовал городком Пропадинском. Потом, после революции 1905 года, когда можно было говорить прямее,


Скачать книгу
Яндекс.Метрика