Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар. Елена СоковенинаЧитать онлайн книгу.
тва «Книгуру» (2014, 2015, 2018) и конкурса «Новая детская книга» (2016). Работа над романом заняла долгих 10 лет и стала делом жизни.
Моему сыну
Дюк Маллоу перестал стучать на машинке, откинулся на спинку кресла и задумался. Как же передать, что реклама, как лавина, погребает под собой все, не оставляя выбора? Что она уже вынула из него всю душу? Что мечтал он совсем о другом? Что…
«…что человеку с надеждами и желаниями в наше время и деться-то некуда! – Лев Берёзкин решительно колотил по клавиатуре ноутбука. – Человек ведь хочет приключений, чудес, романтики!»
«…Какой там! Романтика умерла. – Дюк печально щелкнул патентованной зажигалкой “Лайтер”. – Лет пятьдесят уже, как ее совсем не осталось…»
«…Не осталось ничего живого. – Лев мрачно грыз зубочистку (натуральный бамбук). – Обезумевший прогресс, тотальный контроль и дикое одиночество – это и есть наше время!»
«Наступивший двадцатый век…» – Дюк снова остановился, прислушался: точно, звонил телефон.
«Двадцать первый век…» Завибрировал мобильный, экран засветился: «Федор».
1905 год
Берлингтон, штат Вермонт,
Соединенные Штаты Америки
Мистер Эзра Джосайя Саммерс, похоронный церемониймейстер, рукоположенный пресвитер общины Пустых последних дней, постоянный член-корреспондент Нью-Йоркского общества подавления греха, почетный председатель Общества трезвости, автор многочисленных публикаций в «Баптистском миссионерском вестнике», спустился из своего кабинета. Под его пышными рыжеватыми бакенбардами вздрагивали брыли.
– Мир и покой снисходит на того, кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас… Аллилуйя! – Мистер Саммерс сделал выразительную паузу.
– …и муки его искупительной жертвы сопровождают нас ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате, на закате и на рассвете, от рассвета до заката, – заученно подхватил Джейк.
– Ибо на каждом шагу всех нас и каждого из нас подстерегают ловушки и искушения. И в одну из них, в эти врата праздности ума и похоти тела, попался мой сын! Что это? – Указательный палец мистера Саммерса хищно прицелился в стопку книг, лежащую на столе.
– Это… э-э… это сочинение мистера По, описывающее нравственное падение чад Его и борьбу Его за покаяние их.
– Та-ак! А это?
– Это про одного безумца, возомнившего себя Им, пошедшего против Воли Его, и сотворившего себе подобного из тел усопших чад Его, и создавшего чудовище, которое…
– Прекрасно! Ну, а это?
– А это сочинение мистера Жюля Верна, описывающее пребывание четверых путешественников на необитаемом острове без еды и питья, одним духовным усилием, к вящей славе Его.
Отец свистел носом.
– Ну, а это?
– А это… это…
То, что обложки украшали скелет, гремящий костями по лестнице и пугающий пожилого джентльмена под хохот маленьких засранцев, цирковые кулисы, где явно происходит нехорошее, и дамочка, вылезающая из окна в черной полумаске, еще оставляло шанс. Хотя, признаться честно, шанс очень маленький. Даже поднаторевшему в деле Джейку Саммерсу сложно было выкрутиться, когда перед тобой вот такими буквами:
И ладно бы только это. Тут еще всякое, вполне отвечающее названию:
Мистер Саммерс сгреб всю стопку со стола. Затем, поддернув брюки, присел перед камином.
То, что делало жизнь Джейка Саммерса хоть немного сносной, гибло у него на глазах. Почти три года! Все накопления, обмен правдами и неправдами и даже мелкие кражи – поскольку возвращать взятое он не собирался.
– Роз! – Пресвитер ворошил кочергой книги, пачкая в золе рукава. – Где вы? Несите трость.
Служанка вышла. Сейчас. Сейча-ас. Ну, где приглашение? Никто не хочет, чтобы Джейк Саммерс поднялся в кабинет?
Поняв, что всё будет гораздо хуже, Джейк отвел взгляд от дергающихся локтей отца. Порку, домашний арест можно пережить – наплевать! Но, что бы это ни было, теперь все кончено. Книги погибли…
2015 год
Рига, Латвия
– Федя! Федя, почему ты молчишь? Федя?! Неужели я не заслуживаю даже ответа! Ах, значит, не заслуживаю! Какой шарман! Может, объяснишь почему, Федор? Я, кажется, с тобой разговариваю? Ты как, не собираешься отвечать? Шарман! Какой шарман!
Мать вышла. С двери посыпалась краска.
Не прошло и пяти минут, как мать ворвалась снова.
– Ну ладно. Допустим, у меня тяжелый характер. Но у тебя патологически отсутствует самокритика! Впадаешь в истерику от каждого замечания! Это просто какая-то ма́нишка величия, позерство, понимаешь? Ты боишься увидеть себя со стороны. Если бы ты задумался хоть на минуту! Человек, который признал свою вину,