Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны. Леонид МлечинЧитать онлайн книгу.
й фактор не только внешней политики и дипломатии, но и нашей внутренней, даже духовной жизни, что возникает вопрос: с чего все это началось? Когда же зародилась вражда, которая не исчезла и по сей день, не отпускает нас, а вновь и вновь зажигает сердца? Когда Россия ощутила себя осажденной крепостью, одиноким воином в кольце врагов?
Принято считать, что холодная война между Советской Россией и Западом, прежде всего Соединенными Штатами, разгорелась после Второй мировой войны. В 2009 году издательство «Центрполиграф» выпустило мою книгу «Холодная война. Политики, полководцы, разведчики», подробно описывающую драматическую историю балансирования на грани настоящей войны.
Но очевидно, что в реальности этот открытый и прямой конфликт зародился раньше. Ныне в нашей стране многие уверились в том, что Соединенные Штаты и Запад в целом – вековечный ненавистник России. Взаимная ненависть предопределена извечным геополитическим противостоянием двух миров…
Но можно ли говорить о генетически предопределенном отторжении Запада?
История этого не подтверждает. Налицо трагедия убийства прекрасной теории бандой жестоких фактов.
Да, некая взаимная недоброжелательность разделяла Восток и Запад, особенно после раскола христианской церкви. Конечно, существовала и стародавняя традиция презрения к иностранцам. Отметим и роль тех князей, которые согласились принять на себя роль вассалов перед монгольскими ханами, – это они отделили Восток, то есть Русь, от Запада. И пошло-поехало: на Востоке видели, что на Западе живут лучше и комфортнее, и технические новинки для собственной модернизации там приходится закупать, что рождало зависть и обиду. Но в те века все европейцы враждовали между собой!
До 1917 года русское общество не отделяло себя от соседей на Западе. Императорский дом был тесно, кровно связан с царствующими династиями других стран. Не существовал железный занавес, который рассек Европу на два противостоявших друг другу мира. Отчего же это случилось в семнадцатом?
Сегодня в глазах многих Владимир Ильич Ленин – жалкая фигура: злобный фанатик с примесью еврейской крови, ненавистник России, совершивший Октябрьскую революцию на немецкие деньги и победивший в Гражданской войне невероятной жестокостью ЧК.
Правда, возникает вопрос: что же это за народ, который так дешево продается? Ну, сколько там в семнадцатом году мог выделить, уже проигрывая войну, Генштаб разоренной Германии? И вообще: ни англичане, ни французы на немецкие денежки не польстились, а русские – пожалуйста?.. Что касается жестокости, то в Гражданской по этой части отличились решительно все. «В хате за руки подвесили «комиссара», – вспоминал видный деятель Белого движения Василий Шульгин. – Под ним разложили костер. И медленно жарили человека… А пьяная банда «монархистов» выла «боже, царя храни».
Тем, кто пережил перестройку и распад Советского Союза, события 1917 года стали понятнее. Наивно утверждать, что Февральская революция была случайной, что умелые действия императора Николая II ее бы предотвратили. Революционный взрыв можно сдерживать силой – был бы Сталин бессмертен, и сейчас бы жили при диктатуре. Но недовольство копится и достигает опасной концентрации. Попытка смягчить режим, ослабить обручи приводит к тому, что заряженная порохом бочка взрывается и всю систему разносит вдребезги. Революции можно было избежать, если бы власть проявила мудрость и позволила обществу развиваться.
Февраль был праздником избавления от власти, которая надоела и опротивела всем. А дальше предстояло устраивать жизнь по-новому. А как? Полная свобода, отмечали современники, «свалилась как снег на голову народа и совершенно засыпала его ясное сознание»! Люди, не имевшие опыта участия в управлении государством, привычно ожидали, что «дело наладит кто-то другой». Выяснилось, что нет привычки к самоорганизации и сотрудничеству. В стране существовала лишь вертикаль власти, но не было горизонтальных связей. Люди не привыкли договариваться между собой – ведь все за них решало начальство. Не выработалось привычки принимать во внимание интересы других. Господствовала нетерпимость к иному мнению. Компромисс – презираемое слово.
Общество так быстро устало от раздоров и уличных демонстраций, дискуссий и митингов, нищеты и нехватки продовольствия, что жаждало передать власть тем, кто вернет стране порядок и благополучие. В житейских и бытовых неурядицах винили демократию. Забыли, что экономические трудности унаследованы Россией от царского режима. А молодая республика не могла так быстро решить все проблемы.
Не справедливо ли признать, что в семнадцатом году в России был только один прирожденный политик, способный вести за собой страну? Десятилетиями вожди белой эмиграции пытались объяснить, отчего они проиграли большевикам. Лишь одну причину старательно обходят стороной: слабость лидеров антибольшевистского движения. Историки справедливо замечают: представим себе, что Ленин и создатель Красной армии Троцкий воевали бы на другой стороне? Кто бы одержал победу?
Один Ленин обладал безукоризненным политическим инстинктом и точно понимал, что желает большинство. Кто еще, помимо Ленина, думал о власти все двадцать четыре часа в сутки? У него