Вторая смена. Лариса РомановскаяЧитать онлайн книгу.

      Половицы солнцем укутаны, словно шарфом.

      Не проходят годы, не требуются лекарства:

      Потому что должен же кто-то работать Мартой.

      Легче всего в этой ситуации было повеситься, но Ирочка предпочитала другие способы решения проблем. С таблетками получилось бы надежнее. Линька – процесс не сильно приятный. Перерождаться, лежа в теплой, уютной постели, куда удобнее, чем в ванной, в компании обвалившейся вешалки и вывернутых дюбелей. Так что вся надежда оставалась на таблетки. И на неприметную, крайне удачно расположенную квартиру: самый стык двух районов, граница между Марфушиным хозяйством и Лениным. Бывшее общежитие, часть квартир до сих пор коммунальные. Беспокойное место. Люди живут плотно и недружно. Эмоции – в каждой комнате. Очень грязные, тяжелые. На их фоне вся та ненависть, которая полезет из нее во время линьки, будет не сильно заметной. Примерно как еще один окурок на грязной лестнице. Меньше шансов, что найдут.

      Квартирой на Беллинсгаузена Ирочка озаботилась еще в начале осени. Брала, честно говоря, для Ростика. Мальчику опять двадцать, у него очередная студенческая жизнь. Шумно. Про покупку Ирочка ничего сыну не говорила, берегла сюрприз на крайний случай. Тем более недвижимость оформлена совсем не на нее, и, при наличии очередной невестки, можно выкрутиться, не хвастаться лишним приданым. Ростя же нормально жить не мог, постоянно тащил в дом своих лимитчиц. Вспомнить хотя бы эту Любочку, что он подцепил в тридцать пятом году. Выкопал из каких-то Сум. Или Сумов? Эта дуреха с ним потом даже в Ташкент сумела прорваться. И теперешняя девка наверняка не лучше.

      Но в ноябре Ростя ушел, хлопнул дверью, спасибо не сказав, и от этого стало тошно. Ирочка ухватилась за работу. Заказы шли плотным потоком, сложные и срочные, по двойному тарифу. Она жалела, что переругалась с младшей дочерью: у Ленки, при всем ее чистоплюйстве, способности хорошие. Но толку? Ленка – девица с принципами, не пойдет на такое. Пришлось взять себе в помощницы совсем другую девочку, Марфушу. Старательная, верная, недалекая. Лишних эмоций не испытывает, мирскими проблемами не проникается, весь мир – одна дочка Аня. Тоже, кстати, одаренный ребенок. Даже слишком: начала кое о чем догадываться, задавать вопросы.

      Нюх на опасности у Ирочки был превосходный. Выручал всегда, особенно в лихие двадцатые, когда томная Ирэн превратилась в мешочницу Ирку-Бархат, сменившую поэтические посиделки и театральные премьеры на более прозаический мир Марьиной Рощи. Тогда везло, и сейчас тоже повезет.

      На квартиру Ирочка собиралась переехать после первых нападений, но замешкалась. А сегодня дура Марфа сказала, что Севастьяныч скоро вернется в Москву. Надо было срочно линять!

      Савва сразу начнет искать предателя, трясти и вынюхивать. И ведь натрясет, зараза. А еще с Саввы станется повязать своих клятвой: дескать, найдем гада и расстреляем. В смысле – устроим ему показательную Гибель. Чтобы никому другому в голову не пришло губить своих. Ирочка, представив эту душещипательную картинку, хохотала истерически. У Севастьяныча ведь в подчинении молоденькие девочки, лет по сто двадцать, зеленые совсем. Они Савве в рот заглядывают. Даже те, кто постарше, – Зинка-Княжна – родились уже после Темных времен. Они знать не знают, как именно их любезный Севастьяныч торговался с мирскими, по какой цене продавал жизнь своих же братьев и сестер, какую Гибель определил многим честным ведьмам, как своими руками… А так-то Севастьяныч у нас хороший, да. Как и положено тирану-победителю. В общем, из-за него, паршивца, Ирочке сейчас приходится бросать клиентуру, хорошие заказы, приличную квартиру и сматываться в этот клоповник на Беллинсгаузена.