«Мы несем европейский дух». Беседовала Екатерина ДаниловаЧитать онлайн книгу.
теллигентных людей. Поэтому, конечно, и сегодня музей должен остаться таким же, каким он был последние десятилетия. При том что мы меняемся. Наш посетитель меняется. И скорости нашего перемещения по миру, и наши впечатления. И мы вместе с этими изменениями растим наш музей. И продолжаем его. – Известно, что музей задумывался Иваном Владимировичем Цветаевым как образовательный. Потом, в советские времена, когда состоялись те знаменитые выставки, он понимался как форточка в европейскую культуру. Какая задача у него сегодня? – Задача, какая была поставлена, таковой и осталась. Музей действительно был образован как учебный. Но еще при Цветаеве стал наполняться оригиналами, на что, кстати, никто не рассчитывал. И уже тогда стал превращаться в музей другого уровня и другого класса. Действительно, в советское послевоенное время этот музей был подлинным окном в Европу. И сейчас мы по-прежнему пытаемся это окно держать открытым, представляя большой европейский мир с его пониманием искусства, нравственных общечеловеческих категорий. Мы несем европейский дух, это ген нашего музея. И по-прежнему мы стремимся быть таким окном – в большой мир, поскольку он значительно шире, чем Европа. Скоро мы будем показывать выставку из Судана, мы смотрим в сторону Мексики, заинтересованы в работе с индийскими музеями, с Китаем. Так что «окно в Европу» – это фигура речи. А на самом деле это окно в большой мир искусства. Но самое главное – не просто открыть окно, но и продемонстрировать свой взгляд на то самое важное и самое лучшее, что есть в искусстве и в человеке. Вот это очень важная миссия музея. А его учебный характер остался и по сей день. И в будущем учебная миссия по-прежнему остается важнейшей. Потому что ребенок, когда рождается, он несет в себе генотип, и никуда от этого не деться. Сегодняшний музей будет продолжаться в музее завтрашнем. Очень скоро мы увидим, как появятся новые здания, наполненные нашими коллекциями, новыми выставками и новыми возможностями для посетителей. – Поэтому у вас в приемной на вешалке строительная каска? – Да, я строитель.
– План будущего музейного городка похож на ладью с надутыми парусами. Чем же занят капитан? И кем вы себя чувствуете – строителем, менеджером, культуртрегером? – Все в одном стакане и все перемешано. Какие-то функции для меня новые и мне не свойственные. Я учусь. Для каких-то у меня есть опыт и умение. Что-то для меня вообще чужое и очень сложное, но, видимо, я должна через это пройти. В этом случае нельзя выбрать, что ты любишь, и не заниматься тем, что тебе неинтересно. Ты должен владеть всем – до мелочей. Это такое симфоническое произведение, для исполнения которого нужно очень много инструментов.– С 2019 года начинают, как мы знаем, вводиться новые корпуса музея… – А это фактически завтра. Пока мы в графике и действуем согласно нашим планам, насколько это возможно, когда идет большая стойка и по дороге очень много всего случается.– Все учреждения культуры сегодня вынуждены экономить. Хватает ли денег на такие колоссальные планы? – Нет, и их никогда не будет хватать. Я считаю, что вообще большая удача, что даже в это время, экономически очень сложное, государство продолжает давать нам деньги. И это большие средства. Это тот наш хлеб, без которого невозможно строительство. Но кроме хлеба нужно масло.– Но ведь есть многочисленные друзья музея, меценаты… – Честно говоря, их очень много. Они поддерживают нас в самых разных наших движениях. И это немалые средства. В прошлом году огромный бюджет музея был поделен 50 на 50. Половина – это бюджетные деньги, половина – привлеченные средства. Все эти люди, которые предлагают нам свою помощь, оказывают ее вне меркантильных соображений. Потому что наш закон о меценатстве не предполагает ни копейки на снятия налогов. Поэтому, когда говорят, что вот в Америке такие великие спонсоры и меценаты, а у нас дело обстоит неизвестно как, я считаю, что это несправедливо. Там, когда люди дают деньги на культуру, образование, на социальные проекты, у них есть возможность получить за это что-то от государства. Наши же меценаты просто дают. И с каждым годом таких людей все больше. Мне кажется, это вообще черта последних лет, когда и волонтерство, и социальный рост, и просто нравственное движение внутри человека дают надежду на то, что мы меняемся в лучшую сторону. Мы становимся более осознанными в своих действиях. И на что, как вы думаете, проще всего найти деньги в музее?– На выставку? – Нет! Представьте себе – на образование. Хотя выставка, казалось бы, связана с очень большим пиаром. Но проще всего и быстрее всего найти деньги на образовательный проект. И все больше появляется людей, которые вообще не хотят никакой публичности, действуют как чистые филантропы. Им не нужно ни указаний имен и фамилий, ни логотипов. То есть вы имеете дело с таким абсолютно чистым оптимистом.– Мы знаем, что в этом году ГМИИ представил свою выставку на венецианской биеннале. Меняется жизнь людей, о чем вы говорили, меняется мир искусства. Уже и дизайн, и высокая мода, и ювелирные украшения, и современные технологии чувствуют себя в музее на своем месте. Дальше что? – У музея всегда было свое понимание широты взгляда на искусство. Когда-то мир искусства был совсем тесным. XX век дал совершенно новое понимание и широту восприятия. Ирина Александровна Антонова, как директор нашего музея, сделала несколько великолепных, стратегически важных, выставок, связанных с высокой модой. Они не просто