Искренне не наш. Анна ТолстоваЧитать онлайн книгу.
х коллекционеров впервые показывают в России. Сам Сесил Битон (1904–1980) приезжал в СССР в середине 1930-х – его второй приезд в Россию тоже проходит в не самой благоприятной идеологической обстановке
В элегантной даме с экзотической связкой сушек на руке, не слишком элегантно привалившейся к «почтовому ящику №79», трудно узнать Эльзу Скьяпарелли – в ее компании Сесил Битон, как все порядочные модники того времени, а дело было поздней осенью 1935-го, приезжал в Советскую Россию, посмотреть Москву и Ленинград. Еще на выставке есть его «советский автопортрет» – он присел на скамейку в какой-то заснеженной аллее, одетый в нечто русско-зимнее, словно статист из «Жизни за царя» (судя по битоновскому дневнику, оперно-балетные впечатления были самыми приятными в той в целом неприятной поездке в идеологически чуждую ему страну, утомившую его перманентной пропагандой и слежкой). А его фотографий Москвы и Ленинграда нет, и слава богу: их немного и они банальны – и потому, что под присмотром бдительных интуристовских гидов трудно было снять что-то оригинальное, и потому, что он тогда еще толком не пробовал снимать на улице.
Улица появится у Битона только в годы Второй мировой – он служил военным фотографом, и в битоновских биографиях любят писать, что, когда на обложку журнала Life попала его «Эйлин Данн в детском госпитале» – трехлетняя кроха с забинтованной головой смотрит на фотографа из больничной кроватки, растерянно прижимая к себе тряпичного мишку,– американцы стали склоняться к тому, чтобы вступить в войну (правда, Перл-Харбор тоже был веским аргументом). Военным снимкам отведен целый раздел, и начинается он с портрета Гертруды Стайн с собачкой. Объявление войны застало Битона на юге Франции, он гостил у Гертруды Стайн и Алисы Токлас – в опубликованных мемуарах на основе так, кажется, полностью и не опубликованных дневников Битон, вообще-то посредственный литератор, вдохновляющийся, лишь когда надо подпустить яду по поводу кого-нибудь из своих звездных приятелей, дизайнерским глазом оглядеть стильный интерьер или режиссерским описать эффектную мизансцену, ехидно рассказывает, как легкомысленная оптимистка Стайн поначалу отказывалась верить в серьезность происходящего. В начале войны Битон много снимал на улицах разбомбленного Лондона. Оставаясь скорее равнодушным к радикальному экспериментаторству фотоавангарда и лишь изредка прибегая к его формальными находками – от дадаистского коллажа до поп-артистской серийности, в дни блица он вдруг проникся каким-то нутряным, бессознательным сюрреализмом, фланируя по родному городу в поисках эффектных фактур и текстов вроде оторванной головы манекена на руинах Музея мадам Тюссо. В 1942-м его отправили в Северную Африку, оттуда его маршрут лежал на Ближний Восток, в Иран, Индию, Китай – кому война, а кому увлекательный вояж, в которых и проходила его мирная жизнь. Пожалуй, самой битоновской здесь оказывается фотография 1941 года «Курсантка женских вспомогательных военно-воздушных сил на параде в Шропшире»: красивая девушка, природная грация, благородный профиль, хрупкая стройная фигурка, стильная форма с иголочки сидит, как на манекенщице, хореографическая выправка и поза – впрочем, кто только не сравнивал парады и балеты. И все же бартовским punctum’ом в этом снимке служит даже не балетный апломб курсантки, а упирающаяся в ее плечо согласно какому-то милитаристскому ритуалу рука неизвестной, обрезанной рамкой кадра,– маникюр ее совершенно безупречен.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.