Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества. Сборник статейЧитать онлайн книгу.
лее полный рассказ о событиях 1380 г. содержится в «Сказании о Мамаевом побоище», созданном спустя полтора столетия. При этом оказалось, что целый ряд зафиксированных в нем фактов не находит подтверждения в других источниках и даже порой им противоречит. К тому же отмечается парадоксальная картина – чем дальше по времени от самой битвы создавался рассказ, тем больше в нем появлялось подробностей и уточнений. Так, в Киприановской редакции «Сказания», отразившейся в Никоновской летописи, рассказывается, что, узнав об угрозе нашествия Мамая, на помощь к Дмитрию Донскому пришли белозерские князья: «И приидоша князи белозерстии, крепцы суще и мужествени на брань, съ воинствы своими: князь Федоръ Семеновичь, князь Семенъ Михайловичь, князь Андрей Кемский, князь Глебъ Каргопольский и Цыдонский; приидоша же и Андомскиа князи…»[2]
В перечислении белозерских князей внимание привлекает упоминание князя Глеба «Каргопольского и Цыдонского». Но Цыдонских князей никогда не существовало. В. Н. Татищев, полагая, что в текст летописца могли вкрасться небольшие неточности и описки, исправил определение Глеба с князя «каргопольского и цыдонского» на «каргопольского и кубенского»[3]. Более критичным оказался Н. М. Карамзин, заметивший, что упомянутых выше «Сказанием» белозерских князей не встречается в опубликованном к тому времени их родословии, помещенном в «Бархатной книге»[4]. Все это привело историографа к оценке «Сказания» как источника в высшей степени недостоверного и во многом баснословного: «Не говоря о сказочном слоге, заметим явную ложь…» И далее, приводя пересказ Никоновской летописи, он сделал вывод, что эти белозерские уделы возникли только в XV в., а сами «князья <…> принадлежат к новейшим временам»[5].
Мнение Н. М. Карамзина, поддержанное С. М. Соловьевым[6], стало господствующим в отечественной историографии XIX – первой половины XX в. В частности, крупнейший историк княжеских родословий А. В. Экземплярский отметил, что рассказ Никоновской летописи о Куликовской битве «заключает в себе много нелепостей, как, например, участие в этом походе каких-то баснословных князей Цыдонских и Каргопольских»[7].
Только в середине 1950-х гг. Л. А. Дмитриевым был поднят вопрос о достоверности упомянутых в «Сказании» белозерских князей. Толчком для этого стало то, что имена белозерских князей встречаются не только в «Сказании о Мамаевом побоище», но и в более ранней и считающейся достоверной «Задонщине», где названы «князи белозерстии Федор Семеновичь, да Семен Михайловичь»[8]. По мнению исследователя, в «Сказании», составленном много позже описываемых в нем событий, вкралась ошибка: вместо «князь Каргаломский» переписчик написал «князь Каргопольский», поскольку в XV–XVI вв. Каргополь являлся одним из крупнейших городов Русского Севера, а Карголом (неподалеку от современного Белозерска) к этому времени запустел. Очевидно, все эти уделы образуются в составе Белозерского княжения в конце XIV в., а в следующем столетии уже прекращают существование. Это были настолько мелкие, незначительные и кратковременно существовавшие уделы, что упоминание их как самостоятельных единиц в «Сказании» говорит о том, что оно было написано в начале XV в., когда эти уделы еще имели какое-то значение[9].
Последующие историки согласились с тем, что в «Сказании» была допущена описка и вместо «Каргопольский» следует читать «Карголомский». Споры возникли лишь относительно времени образования этого удела. Если Ю. К. Бегунов утверждал, что о существовании Карголомского удела можно говорить лишь с первой четверти XV в., то В. А. Кучкин относил его возникновение уже к концу XIV в.[10]
Оригинальную версию выдвинул Л. А. Демин. По его мнению, белозерский полк, как и другие княжеские полки того времени, состоял из княжеской дружины, т. е. воинов-профессионалов, и ополчения, которое набиралось по волостям. Эти отдельные волостные отряды, например каргопольский, были подразделениями белозерского полка, возглавляемыми либо членами княжеского рода, либо другими близкими к князю лицами, например старшими дружинниками, волостными управляющими и т. п. Упоминание в летописном источнике какого-то неведомого нам князя каргопольского «отражает, по-видимому, деление белозерского войска на более мелкие волостные подразделения, возглавляемые своими военачальниками. Их летописец мог ошибочно называть “князьями”»[11].
Чтобы разобраться в вопросе, существовали ли князья каргопольские, обратимся к довольно любопытному источнику, остающемуся вне поля зрения историков, занимающихся XIV в. В московском Новоспасском монастыре на сводах паперти соборной церкви Преображения Господня сохранилось написанное в XVII в. масляными красками «Родословное древо российских государей». Оно начинается с первых русских князей, заканчивается сыновьями Ивана IV – Федором и царевичем Дмитрием и представлено в виде дерева (в средневековье именно так изображались генеалогические таблицы), которое ветвями покрывает свод. Среди ветвей находятся круги, в которых изображены великие и удельные князья
Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. XI. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М., 2000. С. 52.
Родословная книга князей и дворян Российских и выезжих (Бархатная книга). Ч. II. М., 1787. Глава 31. Род Белозерских князей. С. 162–163.
Сказания и повести о Куликовской битве. Ленинград, 1982. С. 10.