Водяной. Книга 3. Владимир СтрельниковЧитать онлайн книгу.

      Мы его несколько часов караулили, заинтересовали меня следы около слабо так обглоданной туши. Похожи на тигриные, но чуть отличные. И вот, очень редкая животина попалась – азиатский лев. Пока они еще здесь встречаются, но уже редко, очень редко. Намного чаще встречаются смески от львиц и тигров, а вот именно львы – они фактически здесь исчезли. Может быть, мы угрохали если не последнего льва в Туркестане, то предпоследнего.

      – Ну вот, вот вам и задание. Снять шкуру аккуратненько, после чего отделить мясо от костей, сами косточки тоже аккуратно выбелить и собрать. И шкуру выделать. – Я поглядел на недовольных русалок, щелкнул Хилолу по носику. – И не надо на меня так смотреть. Для вас тут на три часа работы. Только действуйте очень тщательно, шкуру с костяком поставим в музее. А пока – фотография. Давайте, барышни, становитесь. – Я установил массивную коробку фотоаппарата. Вообще, это сложно назвать полноценным фотоаппаратом, в моем понимании, но это камера, позволяющая получать на покрытых серебром пластинах довольно неплохие снимки. Хотя, колдовать с этой плюшевой камерой приходится по настоящему, без поддавков, все строго индивидуально. Выдержка производится открытием-закрытием крышки объектива. Хорошо хоть, объектив есть, нормальный. Линзу точил сам, для начала из очень качественного горного хрусталя. Вроде как вышло неплохо.

      Ну, для нынешних времен вообще хайтек, особенно для остальных. Такие снимки выходят, что закачаешься. Даже пейзажи снимаю. Сложно, но возможно. Снимаю на стеклянную фотопластинку и потом делаю позитив на металлической пластине. Для меня ядом пары ртути и хлор не являются, проблем сделать идеально ровную пластинку из стекла или меди и покрыть ее ровнехонько хлористым серебром тоже никаких, просто время занимает. Сначала пробовал с иодистым серебром работать – долго и очень серьезные требования к освещению. Потому классическая пара – позитив и негатив. Делаю их себе сам, такие вещи сейчас не продаются.

      Даже камеру я сам сделал, правда, при помощи трех молодых столяров, двух златокузнецов и двух шорников из Ташкента. Хорошая такая камера вышла, даже красивая. Великолепная ореховая и тутовая древесина камеры и треноги, отменная кожа раздвижного объектива, позолоченные латунные детали. Золотом покрыл не из-за понтов, а потому как оно очень устойчиво к коррозии. Можно в принципе покрыть латунь чем угодно, хоть хромом, хоть матом, но потом замаешься или объяснять, или позелень отчищать. А здесь порой соленые брызги бывают, на Арале-то, потому сразу озаботился сохранением деталей.

      Увеличитель тоже сделал, но свет в нем вырабатывает шаровая молния. Потому как сочетание магии и технологии дает замечательный результат. Все равно никто из посторонних этого не видит, а отпечатки на серебряных пластинах получаются просто отменные. В принципе, можно начать делать бумажные фотки, проще и дешевле, но понты… я ж первый снимаю Среднюю Азию. Так что серебряные пластины, точнее, медные со слоем серебра. Потом покрываю для сохранности прозрачным лаком. Вот сколько слов про камеру, люблю я ее, моя самая любимая игрушка.

      Пока я возился с камерой, Хилола и Марина приготовились к съемке. Причесались, погляделись в водные зеркала (ну да, освоили их девочки), поправили одежку из шелка в стиле «умри от зависти, ассасин», нацепили перевязи с патронными сумками и взяли штуцеры наизготовку. Ну и не забыли на мертвого льва поставить ноги – Хилола левую, а Марина правую.

      – Внимание! Снимаю! – Вспышка магния заставила девчонок промаргиваться. А я довольно закрыл объектив, задвинул панель на кассете-заднике с пластиной и нежно вытащил будущий негатив. Увлекся я фотоделом, здесь и сейчас – это истинное колдунство. Уже около сотни таких фотопластин отснял, проявил и напечатал на серебушках снимки. Даже самого эмира Нусруллу с самыми близкими мурзами снял. И ему подарил немаленький групповой портрет, тот с удовольствием у себя в кабинете на стол поставил, я сам дагерротип в ореховую лакированную рамку вставил. Или это уже не дагерротип? Неважно, в принципе, я тут один из первых с фотоделом связался, буду устанавливать законы в этой области. Правда, мулла ворчал, но я ему объяснил, что не рисую, а просто запечатлеваю уже созданное Аллахом. Никакой самодеятельности, только хроника. Он же сам пишет летопись. А это то же самое, только в виде застывшего изображения. Правда, я потом создаю копии, гравюры и офорты на хорошей бронзе, но это уже у себя в мастерской, и никого об этом не информирую. Покамест. Соберу триста-четыреста снимков, точнее, эстампов гравюр и офортов, и отправлю в Москву Глазуновым. Я так думаю, что альбом выйдет на загляденье, правда, уж точно дешевым не будет. Но дело не в этом, а в том, что такой коллекции видов и портретов Средней Азии пока никто в этом мире не создавал.

      После помолвки и проводов жениха с невестой в Россию прошел месяц с лишком, я достроил колодцы на первой линии и на какое-то время взял отпуск. Надоело носиться как белка в колесе, решил чуть для себя пожить. Ну, как для себя – мой договор о создании филиалов музея в Бухаре и Коканде никто не отменял, я этим занимаюсь; в Коканде уже выстроен первый корпус для размещения самых крупных костяков, змеюки и тираннозавра. Не знаю, каких они подвидов, названия придумывал специально созданный для этого комитет из здешних