Отдаленные последствия. Том 2. Александра МарининаЧитать онлайн книгу.
на произвол судьбы со своей утратой. Кому-то не все равно. Понимаешь? Нам с тобой Очеретин про это много говорил. И Стеклова, эта его профессорша, статьи писала.
– Не, не верю, – упрямо мотнул головой лейтенант. – Профессорша, статьи… Разве то, что наболтал Очеретин, это наука? Туфта какая-то.
– Почему туфта?
– Да просто не просекаю, из-за чего весь сыр-бор, ведь вопрос-то простой, как три копейки! Во всех нормальных странах есть психологическая помощь для кучи разных категорий: и для зависимых, и для травмированных, и для жертв домашнего насилия, и для жертв изнасилования, и для перенесших утрату, короче, для всех подряд. Почему у нас-то нужно биться лбом об стену, доказывать очевидное, еще и науку на этой теме разводить? По-моему, наш Очеретин все врет.
– Но статья действительно была, ты ее вчера своими глазами видел. Научная публикация.
– Ну и что? Подумаешь, одна несчастная статья. Может, она и была, но все остальное, что он рассказывал, звучит туфтово. Кому нужно доказывать, что необходима психологическая помощь жертвам преступлений? Давай я начну доказывать, что использование зонта помогает защититься от дождя. В момент большим ученым стану. Прям сразу академиком. Напиши один хороший толковый материал, подай, куда там надо, в Думу или еще куда, где законы принимают, и все дела. Тоже мне, наука!
– Ты прав, Витя, но есть одна загвоздка. Законы у нас пока еще принимают люди значительно старше тебя по возрасту.
– И чего? В смысле – они все тупые? В маразме, что ли?
– Они не тупые. Просто они – дети советской эпохи. Продукты советской идеологии. Ты в те времена не жил, да и я застал совсем немножко, еще сопливым пацаном. Строй изменился, а времена как будто остались прежние, потому что времена – они в головах и застревают там надолго. Строй можно в один день поменять, старые законы упразднить, новые написать – и готово дело. А чтобы идеи из голов вытравить, нужны десятилетия. Про Моисея слышал? Он своих соплеменников после бегства из Египта сорок лет по пустыне водил, пока не вымерли те, кто родился и вырос в рабстве, чтобы рабскую психологию в новую жизнь не тащить.
– Да? И что за идеи были в советское время? Что жертвам преступлений не нужно помогать, типа, они сами виноваты? Не гони! – презрительно фыркнул лейтенант.
– Ну, не так экстремально. В те годы принято было считать, что нуждаться в психологической помощи – стыдно, это признак слабости. Советский человек должен быть строителем коммунизма, устремленным в светлое будущее, он не имеет права быть психологически слабым. А уж иметь диагноз от психиатра – вообще кранты, конец не только карьеры, но и всей обычной жизни. Те, кто придумывает сегодня законы и руководит страной, – это как раз те самые люди, у которых в головах остались советские представления. А ты – другое поколение, ты вырос в совершенно другой среде, и идеологической, и информационной. То, что для тебя очевидно и естественно, для них – дико. И одной бумагой, даже очень хорошо написанной, никого там, наверху, не убедить.