Электрическое королевство. Дэвид АрнольдЧитать онлайн книгу.
изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Те, кому ведомо будущее, никогда о нем не говорят[1].
Подо всеми жизнями, что я прожила, созрело что-то еще. Я выросла в нечто новое.
Жизнь началась в метель.
– Вот ведь я влипла, – ругалась Тереза Андервуд, мчась по шоссе. Стояла ночь; снег летел в лобовое стекло и укрывал дорогу белым одеялом. – Ладно бы, там, пожурил, но уволить меня – это полнейший произвол, так ведь?
Кроме нее единственным живым существом в салоне была ее верная птичка, волнистый попугай по кличке Вилма, которого Тереза привыкла всюду таскать с собой. Он сидел в клетке, пристегнутой ремнем к переднему пассажирскому сиденью, и смотрел в окно, словно гадая, в какой момент все пошло наперекосяк.
– Нет, ну и свинство, – продолжала Тереза. – Я ведь не двадцатки из кассы таскала.
– Таскала!
Если бы важнейшим критерием выбора лучшего слушателя было повторение реплик, Вилма взял бы главный приз. А вообще, этот попугай, хоть и носил женское имя, был мальчиком. Стоило мужу Терезы однажды указать на это, как она ответила: «Говард, пол – это социальный конструкт. И потом, это же, мать ее, птица».
Продолжая рулить одной рукой, Тереза закурила сигарету.
– Подумаешь, мелочь взяла, никто бы и не заметил. Но это же мой босс, дамы и господа, а круче него только яйца.
– Яйца!
Так и продолжалось: Тереза Андервуд летела сквозь снег, точно нетопырь из преисподней, а волнистый попугайчик Вилма выкрикивал «яйца!». Девушку посреди дороги Тереза заметила только в последний момент – то ли из-за снега, то ли из-за того, что ослепла от гнева, или же потому, что – как она утверждала несколько недель спустя, выйдя из комы, – «ребенок возник прямо из воздуха». («Клянусь тебе, Говард!») Тереза резко взяла вправо, и ее ржавый фургон завалился набок. Пропахав юзом еще метров тридцать, машина вылетела с дороги и врезалась в защитное ограждение.
Вскоре по лесистой нью-гэмпширской дороге светящимся гигантским змеем в ночи протянулась пробка. Где-то в ее середине, сидя в чуть теплом салоне небольшого хетчбэка, молодой человек по имени Итан произнес: «Поверить не могу».
Элис, его жена, не ответила. Она верила, что их настигла карма – мистическое наказание от вселенной за то, что муж, не сдержав бахвальства, пообещал, что они «славно проведут время».
– Глянь еще раз в приложение.
Элис поднесла к лицу телефон.
– Связи так и нет.
– Уже и не помню, когда последний раз была такая ранняя метель, – со вздохом произнес Итан. – Но тогда мы тоже славно провели время.
Элис любила мужа, однако спустя пять лет супружеской жизни стала замечать, как список Маленьких Недостатков Итана удлиняется, выходя за пределы терпимого. Словно прочтя ее мысли, Итан достал пакетик персиковых мармеладок и, безбожно громко хрустя, надорвал его. Сунул конфету в рот и до предела опустил спинку кресла.
– Раз уж мы застряли, то почему бы не посидеть с комфортом?
Элис кивком головы указала на его фланелевые пижамные брюки.
– Еще капля комфорта, и ты впадешь в кому.
– Женщине в твоем положении вроде как подобает терпимее относиться к повседневной одежде.
– В моем положении?
– Ты понимаешь, о чем я.
– Во-первых, я тебя почти никогда не понимаю. Во-вторых, это не повседневная одежда, милый. А в-третьих… – Она оттянула эластичный пояс брюк для беременных, невольно заметив, что те сидят уже не так свободно. – Вот это настоящая повседневка: хоть целый день носи, удобно. – Ложь. Комфортно Элис не ощущала себя уже несколько месяцев. – Весь. День. А твои штаны – только ночью. Повсеночки несчастные.
– Нет такого слова. И вообще, как ты смеешь?
– Вот именно, как я вообще на брюки перешла? – Она взяла у него из пакетика мармеладку и сунула ее в рот. На вкус конфета оказалась как пропитанная химией грязь. – Приношу извинения всем, кто носит брюки.
– Может, вместо пожизненного запаса детских полотенец с монограммами твоей маме стоило подарить
Пер. К. Егоровой.