Мужчина апреля. Карина ДобротворскаяЧитать онлайн книгу.
вознаграждается: зарплатой государственной служащей 14-й категории. Слез у меня не было, хотя хорошо бы сейчас вместе с Никой посетовать на судьбу. Я бы хотела уметь плакать, как она, когда вся боль и обида из тебя выливаются ручьями. Не получается. Когда я последний раз плакала? Даже не помню. Ника увидела мои сухие глаза и надулась, закусила губу.
– Наверное, ты меня больше не любишь, – сказала Ника бесцветным голосом – она всегда говорит таким голосом, когда обижается.
– Не говори ерунды, – ответила я тоже привычно. – Это ведь и мой ребенок тоже. Мне тоже больно. Так же больно, как тебе.
– Не тебе его носить и не тебе его рожать. Не тебя накачивали гормонами и не из тебя выцарапывали яйцеклетку. Я так хотела быть матерью, а не гребаной матрешкой!
– Не надо так, мы же с тобой обо всем договорились. И ты сама так решила. Мне и тебя жалко, и себя жалко, и этого бедного мальчика жалко. Но зачем страдать из-за того, что мы не можем изменить?
– Все равно это ужасно нечестно. Все вокруг рожают девочек, даже те, кто не очень-то и хотел.
– Налог есть налог.
– Как я не люблю, когда ты начинаешь вот так вещать! Как будто человеческая боль тоже подчиняется твоим проклятым законам.
Я снова обняла Нику за плечи:
– У нас еще будет девочка, я тебе обещаю. Все будет. У нас много времени впереди.
– А ты захочешь потом девочку? Мне почти тридцать. А теперь еще носить мальчика. Девять месяцев. Псу под хвост.
– Ну хочешь, я его выношу вместо тебя? Я правда могу… Можно попробовать подать заявку на пересмотр.
– Ну да. Еще теперь в декрет уйди. Твоя подружка Лена и так тебя давно обскакала.
Сменила тему. Хороший знак!
– Да брось. Лена славная. Просто у нее – своя работа, а у меня – своя.
– Лена – сука и карьеристка. Они тоже славные бывают.
– Тебе видней.
– Мне видней… Ты все-таки очень наивная.
Главное, Ника постепенно успокаивалась.
– Выношу я этого мальчика, куда я денусь… Матрешка. Почему они это так мерзко называют? Специально? Чтобы людям на нервы действовать?
Я ошиблась: она снова начала заводиться. Но я не позволила:
– Думаю, наоборот. Чтобы люди проще к этому относились. Матрешка – это же смешно. Чувства ни при чем. Просто дело. Поручение. Надо же их где-то брать, этих мальчиков.
– Почему их в искусственной матке не вынашивают?! Раз об этом столько говорят?
– Я не знаю.
Она помолчала.
– Я скоро буду толстая, уродливая… Лео вот уродливым не будет.
– К Лео ревновать – это уж последнее дело.
Раз Ника начала песню про Лео, значит, переключилась со своего мальчика на моего.
– Для тебя все смешно, не важно и не относится к чувствам?
Можно даже не слушать, что она там говорит. Главное, со всем соглашаться и просить прощения.
– Ты права, дорогая. Прости меня, пожалуйста.
Сработало и в этот раз. За завтраком Ника была уже в порядке, хотя и сидела за столом надутая, позволяя за собой ухаживать, как будто она – уже беременная и госслужащая одновременно. Как все, кто вынашивает мальчиков.
– И зарплата. Куча денег! – напомнила я. – Ты уже посчитала сколько?
Ника получает базовый доход, это значит – часто меняет профессии. Какая сейчас требуется на рынке труда, на такую и меняет, от нее это не зависит. Но на двенадцать месяцев – беременность и постродовая реабилитация – у нее будет контракт государственной служащей. Зарплата! Настоящая зарплата. Денег больше, а главное, это другие деньги – государственные, более престижные.
Лицо ее прояснилось.
Она подвинула к себе телефон, стала искать информацию поконкретнее.
Я сварила кофейный цикорий со вкусом корицы, достала свой и Никин протеиновые коктейли, булочки. Отсканировала все своим телефоном. Протянула руку:
– Дай свой телефон.
– Угу. – Ника не слышала, погрузившись в упоительный мир тарифных сеток.
Я вытянула телефон у нее из рук. Открыла приложение. Сканер пискнул: протеиновый коктейль, протеиновая булочка. На экране замигала красная точка. Булочку пришлось убрать. У Ники перебор. После выходных – обычное дело.
Я сунула ей телефон обратно.
– А булочка?
– Сорри.
Ника надулась. Отпила коктейль, поморщилась:
– Клубничный? Я же хотела апельсиновый, я этот клубничный уже видеть не могу! Неужели трудно заменить?!
Ника в своих вкусовых пристрастиях так непостоянна, что никакая нутри-доставка за ней не поспевает.
– Хочешь, возьми мой. Ванильный.
– Не все, как ты, пьют одно и то же с двенадцати лет, – буркнула она.
– Мне нравится ванильный. Зачем менять то, что нравится?
– Дай