Нарисуй мне любовь. Юлия НиколаеваЧитать онлайн книгу.
локольчик, и в дверях появилась женщина лет сорока с небольшим, не красавица, впрочем, уродиной ее тоже было не назвать. Но внешний вид отталкивал: неказистая, невысокая, фигура со всех сторон плоская, лицо непримечательное. Маленький нос, маленькие глаза, маленький рот, щеки бледные, косметики на лице нет, волосы мышиного цвета. Но основная проблема была, конечно, не в этом, иначе бы я не застыла, как изваяние, увидев ее. Приблизившись ко мне, женщина сказала:
– Добрый день, я бы хотела поговорить с… – тут она бросила взгляд на мой бейдж и усмехнулась. – По всей видимости, вы мне и нужны.
Не зная, чего ждать от жизни, я жестом пригласила ее в свой кабинет, по дороге представляя, что будет. Тут надо кое-что пояснить, а чтобы было совсем понятно, я лучше расскажу с самого начала.
Детство мое прошло в детском доме. Попала я туда прямо из родильного и о своих родителях не знала ничего. Впрочем, лет в шесть я прониклась к ним презрением, которое с годами перешло в равнодушие. В детские годы нам, обитателем данного учреждения, приходилось несладко: финансирование было средненькое, так что условия проживания после вычета зарплат и различных расходов сводились к минимуму. В детском доме я усвоила главное правило жизни: или ты, или тебя. К сожалению, сколько нам ни пытались привить высокие чувства вроде любви, взаимовыручки и прочего бреда, на деле всегда заканчивалось одним и тем же: или ты, или тебя. Дать себя в обиду я не позволяла, а потому с раннего возраста вступила в ряды „или ты”. Общалась, в основном, с ребятами, потому росла не только пацанкой, но и хулиганкой, вечно устраивающей пакости. К двенадцати годам общая ситуация несколько изменилась. Во-первых, благотворительность стала популярным явлением, а так как в нашем небольшом городе финансировать можно не столь много мест, то меценаты потекли в детский дом плотным потоком. Благосостояние резко улучшилось, и за пять лет детский дом превратился чуть ли не в комфортабельную базу отдыха со всеми условиями. Во-вторых, я вступила в переходный возраст, и из тощего подростка стала оформляться в красивую девушку. Мои вчерашние приятели по банде захотели другого, и это внесло в наши отношения разъединение, потому что давать им этого я не собиралась. Таким образом, я оказалась в некотором уединении, стала существовать сама по себе. Впрочем, меня это несильно напрягало, желающих составить компанию не убавлялось, а чем старше я становилась, тем и их прибывало. В шестнадцать я лишилась девственности с мальчиком постарше, и мы пробыли вместе год, пока он не выбыл из стен детского дома.
То лето выдалось на удивление жарким, не в плане погоды, хотя и она не подвела, а в плане различных мероприятий. То ли у нас в городе был год благотворительности, то ли меценаты соревновались между собой, но они наведывались в детский дом чуть ли не каждую неделю. Их торжественно водили по территории, угощали чаями и чем покрепче, и конечно, делали общую фотографию на фоне входа. Для фотографии было подобрано два разных состава, я не попала ни в один из них, педагоги всерьез боялись, что я могу выкинуть что-нибудь эдакое. Я к тому моменту уже никого ни во что не ставила и, действительно, любила издеваться над людьми, наблюдая за их реакцией. Потому в дни приезда высокопоставленных лиц я была обязана сидеть в своей комнате. Но в тот день торчала в библиотеке, развлекаясь перестановкой книг на разные полки, создавая тем самым работу библиотекарше. Услышав голоса, уселась за парту с первой попавшейся книгой и сделала сосредоточенный вид. В зал вошел мужчина и две наших дамы, зам директора и менеджер по общественным связям. Увидев меня, они на мгновенье сбились, но все же прошли по залу вдоль дальнего ряда, а назад пошли уже через мой. Оторвав взгляд от книги, я бросила на них взгляд, и мужчина, шедший с ними, тоже посмотрел на меня. Взгляд его задержался на мгновенье, потом он нахмурился и отвел глаза. Я насмешливо пронаблюдала за семенящими дамами, косящимися в мою сторону. Наверное, выйдя из библиотеки, они перевели дух. Однако этим дело не кончилось. Спустя минут двадцать вернулась Галина Викторовна, та, что по связям с общественностью, и строго сказала:
– Алиса, пойдем со мной.
– Что я теперь сделала? – посмотрела я на нее, откладывая книгу. Она на мгновенье смешалась.
– Поучаствуешь в общем фото.
– Я?
– Да. Пошли, время не терпит.
– А с чего такая честь?
Галина Викторовна снова замялась.
– Андрей Сергеевич, тот мужчина, которого ты видела, поинтересовался, почему не все присутствующие участвуют в фотографии.
– А вы ему не сказали, что я могу случайно кинуть в него тухлым помидором, чем опорочу честь детского дома?
– Прекрати. Я тебя прошу, веди себя прилично. Этот человек жертвует огромные суммы, мы не можем ударить в грязь лицом, показывая такую плохую воспитанницу, как ты. Что о нас будут думать?
Это меня волновало меньше всего, как и ее грозное наставление уже на выходе:
– Устроишь что-нибудь, директор вышвырнет тебя на улицу, не сомневайся.
Я только глаза закатила. Фотограф поставил меня в предпоследний ряд, меценат стоял в последнем в трех шагах от меня. Я все-таки не удержалась и посмотрела