Блондинка в Монпелье. Наталия ЛевитинаЧитать онлайн книгу.
пару часов, ведь ребёнку наверняка захочется погулять по городу с новыми друзьями – двумя страшненькими немками, волоокой венесуэлкой и кудрявым бразильским хлопцем.
Кроме того, я учла, что моя дочь будет изо всех сил оттягивать момент возвращения домой. Вряд ли она мечтает поскорее возобновить вчерашний разговор. То, что Натка вчера сказала…
Да она меня просто убила!
Безусловно, я потребую объяснений!
Таким образом, до восьми вечера я терпеливо ждала ребёнка, а заодно занималась делами – ноутбук и телефон всегда под рукой. Параллельно восстанавливала здоровье, подорванное накануне. В качестве лечебного средства назначила себе в крупных дозах коктейль из запасов мадам Ларок. Голова у меня не то что раскалывалась, но неприятно гудела.
Я лежала в шезлонге на зелёной лужайке, листала страницы документов в ноутбуке, вносила исправления и потягивала из запотевшего бокала напиток с приятным горьковатым вкусом. Надо мной шевелила листьями-опахалами пальма с толстым ананасным стволом, благоухали цветы в глиняных кадках всех калибров, рядом в кустарнике щебетали птицы, а над головой сияло бирюзой прозрачное июньское небо.
На улице, за изящным забором из кованого железа, скрытые высокой живой изгородью, перекрикивались местные малыши. Они играли в мяч. Я слышала, как хлопал по асфальту его резиновый бок, как раздавала указания громогласная французская маман из соседнего особняка – чернокожая Луиза… «Они немножко шумные, – извиняющимся тоном говорила мадам Ларок за ужином в саду, когда нас пригибало к столу взрывной волной хохота и визга, а иногда и экспрессивной ругани. – Но в целом очень милые люди».
Я бы таких соседей давно уже прикончила. У меня нет и десятой части толерантности Виржини.
До самого вечера я не звонила Натке, чтобы она хорошенько прочувствовала: мамуля сердится. Обычно за день я успеваю позвонить дочке раз сто, порой вызывая её раздражение. Но сегодня продержалась до восьми вечера. Злилась и дулась, возмущалась, бормотала ругательства, вспоминая вчерашнее… Как Натка могла так поступить? Ведь взрослая уже девушка, умная к тому же!
Где были её мозги?
В восемь вечера я всё-таки решила позвонить Натке и поинтересоваться, в какой картинной галерее она прячется от материнского гнева. В музее Фабра? Наверняка он уже закрыт. В любом случае ей придётся вернуться домой и всё мне объяснить. Серьёзного разговора не избежать.
Я набрала номер дочери, подождала минуту и вдруг поняла, что из окна второго этажа доносится трель Наткиного айфона. Выскочив из шезлонга, сквозь стеклянные раздвижные двери я влетела в дом и ринулась вверх по лестнице. Толкнула дверь в комнату дочери…
Точно! Наткино сокровище, то, без чего она и шагу ступить не может, уютно расположилось в центре двуспальной кровати, на мягком покрывале и надрывалось изо всех сил. «Ленусик», – сияла надпись на экране.
Это, значит, я звоню, её мать.
Итак, детёныш забыл дома айфон, не вернулся из школы, где-то бродит, и связаться с ним нет никакой возможности. А скоро стемнеет – здесь, на средиземноморском побережье это происходит очень быстро…
Если Натка умудрилась забыть свою драгоценность, вероятно, она собиралась в сильной спешке? Но в комнате – идеальный порядок, покрывало аккуратно заправлено, стенной шкаф закрыт, на комоде – выставка косметических прибамбасов, флаконы выстроены в ровную линию, на столе – стопка учебников и брошюр по французской грамматике.
Ничего не понимаю. Куда же она делась?
Где бродит моя бессовестная дочь?
Если загулялась с друзьями – обязательно предупредила бы меня с чужого телефона. Она очень организованный и разумный ребёнок. По крайней мере, до вчерашнего дня я именно так о ней и думала. Да, вчера моя вера в Наткину способность принимать взвешенные и осмотрительные решения пошатнулась, но кредит доверия всё ещё не исчерпан. Я понимаю: если Натка так долго не возвращается, значит что-то произошло…
За окном послышался шум открывающихся ворот, и вскоре внизу, на первом этаже, раздался голос Виржини:
– Ку-ку, Натали! Ку-ку, Элен! Ку-ку, Кристин!
Так мадам поприветствовала всех постояльцев, то есть нас с Наткой, а ещё Кристину, в данный момент тоже отсутствующую. Весь пассаж мадам не прокричала, а мелодично пропела. Дочь, дрессируя меня перед поездкой, тоже учила правильно произносить некоторые французские слова – причём обязательно их не проговаривать, а петь.
– Мама, не так! – возмущалась Натка. – Смотри. Или снизу вверх – бо-о-н-жур, или сверху вниз – бон-жу-у-у-р… – Дитя мурлыкало, как котёнок. – Французы – они же поют! Ведь это не язык, а музыка!
– Не знаю. Какое-то гырканье, разбавленное хрипами. Гыр-гыр, гыр-гыр. Уж лучше китайский. И вообще, отстань. Мне французский ни к чему, у меня есть персональный переводчик: ты…
Я спустилась вниз к мадам Ларок, она сгружала в холодильник покупки. Мы обменялись улыбками. Даже в моём взволнованном состоянии я не могла не отметить, что Виржини, как обычно, выглядит изумительно. От Монпелье до Парижа – восемьсот