Убийство души. Инцест и терапия. Урсула ВиртцЧитать онлайн книгу.
с мужчиной в этом письме Юнга описан очень определенно, хотя, кажется, этот страх имеет двойной аспект: страх того, что мужчина, которому он доверится, может этим воспользоваться ради сексуальных отношений и одновременно страх близости как страх перед собственными эротическими импульсами.
В письмах Юнга к Фрейду совершенно очевидно, что сексуальное насилие оставило в нем такой след, который было необходимо сильно вытеснять. Видимо, он также страдал от чувства вины, потому что в следующем письме он выражает опасения и озабоченность «возможными последствиями своей исповеди»[30]. Исповеданы бывают грехи и нарушения заповедей. С исповедью связано отпущение грехов, избавление от вины, спасение от стыда. Семейная среда, в которой вырос Юнг, не давала ему возможности открыть тайну сексуального насилия. Мальчик оставался один на один со всем этим, прежде всего, с неопределенностью своей мужской идентичности и раненым чувством собственного достоинства. В связи с этим он отстранился от жизни и в своих воспоминаниях рассказывает: «Вся моя юность может быть понята через идею тайны – из-за этого я оказался в почти невыносимом одиночестве». Юнг очень трогательно описывает двойственность своих детских чувств: «Изгнан или избран, проклят или благословен». О своих ранних переживаниях Юнг вряд ли где-то говорит. «С детства в течение десятилетий на это было наложено строгое табу»[31].
Исследования отсроченных последствий сексуального насилия подтверждают, что обычно происходит эмоциональное отстранение и уход в одиночество, онемение из-за стыда и вины. Все симптомы, которые Юнг описывает в связи с двенадцатым годом своей жизни, называя его подлинно «судьбоносным»[32], также могут быть увязаны с пережитым сексуальным соблазнением: диссоциация, отщепление или расщепление на две разные личности, обмороки, эпилептоподобные припадки, самообвинения и идентификация с агрессором, провалы в памяти, бессонница, мучительные мысли и т. д. – все это часто описывают как последствия насилия. «С того времени у меня появились обмороки», врачи «считают, что может быть эпилепсия», «я живу в двух мирах, во мне два разных человека». Многие из его высказываний, соотнесенных с тем, что по дороге из школы его толкнул приятель, читаются совсем иначе с учетом нынешних знаний и результатов исследований. Эти описания выглядят смещением, покровом для совсем другой травмы. «Невроз тоже стал моей тайной, но это была гнусная тайна и поражение», «у меня было чувство гнева на себя самого, я стыдился самого себя». Юнг списывает «примечательную» потерю памяти в то время на свой невроз после несчастного случая. Он не считает своего товарища плохим за его выходку, а берет вину на себя. «Никто другой не виноват», но «с моей стороны все складывалось дьявольски».
Из нашего психотерапевтического опыта мы знаем, что люди пытаются утаить нарциссическую или сексуальную эксплуатацию в детстве и обвинять себя в том, что произошло.
Briefwechsel. Ibid. S. 105.
Das zwölfte Jahr wurde für mich zum eigentlichen Schicksals Jahr // Erinnerungen. Ibid. S. 36.