Русский космос. Илья НовакЧитать онлайн книгу.
страшимая личность офицера Шахтара – муж суровый, сильный, на такого всегда положиться можно, и приказы его выполняешь с радостью да усердием. Тим и восхищался, но при этом сложные чувства его обуревали, он к таким не привык, поэтому весь полет между Украинским и Французским округами вел с самим собою муторный внутренний диалог.
Перестань. Подобные мысли неугодны Отцу Небесному. Но как же! Для чего нужны были все эти тренировки, лекции, зубрежка, учебные тревоги посреди ночи и тяжкое, с потом и кровью, освоение высокоруса? Чтобы только на последнем курсе САВКСа отправиться в свой первый боевой вылет? Да и стыдно сказать: боевой! Какой же боевой, когда предстоит всего лишь разогнать демонстрантов, как их… неокоммунистов. Так вот именно! Именно для того и нужны тренировки, что не ясно? Это же только начало, на тебя посмотрят в деле…
Вздохнув, он огляделся исподлобья. В трюме поместилось тринадцать человек: пятеро иеросолдат, семеро послушников-кадетов и преподобный Шахтар. Он восседал спиной к пилотской кабине, широко расставив ноги, навалившись ладонями на набалдашник боевого офицерского посоха. У остальных оружие попроще и не летальное, а усмиряющее. Солдаты вооружены «каракатицами» и пистолетами-силовиками, кадеты – щитами-зонтиками да пальчиковыми кнутами. Это правильно. Не против врагов каких воевать летим, а против своих же, пусть они и францы. Да и не убивать, а усмирить только, в разум вернуть. Слыханное ли дело – громить блинную! Ну чем им блинная не угодила? Ведь вкусно же кормят; Тимур помнил это еще со времен гражданской юности, закончившейся, когда он поступил в Соборную Академию.
Светопанель мигнула – значит, подлетаем. Парни зашевелились, проверяя оружие. Нет, не все они – «парни». Последней в ряду напротив сидела девушка Настя, по прозвищу Настька-десантница, из Духовной Семинарии женского верославного корпуса. Тоже кадет-послушник. Или послушница? Наверное, самая боевитая из них, раз ее решили на совместное задание отрядить. Близость девушки волновала Тимура. И смущала, хотя одета Настька в такой же, как у остальных, травянисто-зеленый костюм, мягкая броня скрывает всякие половые признаки. И стрижка короткая совсем. Но все же…
Электронные часы в задней части трюма тихо прозвенели колокольчиками, крошечными копиями колоколов Триждыстроенного храма. Время полдневной молитвы. В церкви надобно молиться, оборотившись к особой нише в стене, которая показывает направление к Горнему миру, состоящему из Каабы и пяти ветвей Сидры вкруг нее. Но как в железной утробе транспортного челна определить верное направление? Да к тому же – ведь подлетаем! Есть ли время для молитвы? Все уставились на офицера, а тот медленно опустился на колени. Аккуратно посох рядом положив, повернулся к правому борту. Остальные с облегчением повторили его движение, и Тимура охватила почтительная благодарность. И гордость: вот он, офицер Карен Шахтар, отец-командир в настоящем смысле этих слов! А для молитвы всегда найдется время, даже на поле боя.
Карен покосился на Настьку-десантницу, ведь семинаристкам положено молиться отдельно. Тимур решил было, что сейчас он велит ей уйти в хвостовой отсек, Настька же поглядывала на офицера одновременно с вызовом и смирением. Но в особых случаях допускаются исключения, потому командир, едва заметно кивнув, смежил веки и голову склонил. Тимур поспешно принялся за молитву, забормотал едва слышно: «Всевечный, един и неделим, не родил и не был рожден, и не был равен Ему ни один, нет вечного, кроме Всевечного, а Старец Кадмон – Посланник Его…»
Молитва не удалась. Слишком непривычная обстановка и слишком сложными чувствами охвачен Тимур Жилин, поэтому шепчет, не понимая смысла слов (который, впрочем, никогда особо понять и не мог), но главное – не проникаясь ими, не смыкаясь чувственно. Так это называет отец дружины, офицер-богослов Карен Шахтар: смыкаться с молитвою чувственно, то есть растворяться в ней, позабыв про мирское, профанное, проникнув разумением в надмирье, видя каждое слово, как горящие пламенем буквы в сердце своем. Душа после сего очищается, рассудок преисполняется светлым и благостным, из-за чего трудно говорить и слезы выступают на глазах. Но сейчас – не вышло. И Тимур, произнося слова, которые потеряли вдруг всю свою святость, ощущает раскаяние, обиду и жалость к себе… впрочем, потом возникает иное – предвкушение того, что должно произойти вскоре, ведь это первое настоящее задание, первый боевой вылет… Ну ладно, не боевой, всего лишь «разгон вандалов», как выразился Шахтар. Вообще-то с демонстрантами легко справились бы милицейские Парижского района. Но всем известно, что мудрый Игнатий, архиерей Соборной Академии Воздушно-Космических Сил, – старый друг Патриарха, главы Российской губернии. Вестимо, столковались они, что, ежели случится что-нибудь этакое, какой-нибудь, будем говорить, акт неповиновения, – тотчас сообщат в Академию, дабы предоставить братьям-послушникам возможность потренироваться не только в виртуальном тренажере и на полосе препятствий, но и в естественной обстановке. На других кадетов посмотреть и офицеру себя показать…
– Почти на месте, – объявил Карен, когда молитва закончилась, и все опять уселись двумя рядами.
В трюме тепло, пол едва ощутимо вибрирует под толстыми мягкими подошвами. Тимур наклонился, уперев локти в колени, повел