Поцелуй смерти. Анна ТолкачеваЧитать онлайн книгу.
сползало к горизонту. На серых плитах высотных домов осели рыжие пятна его прощальных лучей, блики на стеклах перестали слепить своей яркостью. По вечерней земле поползли заострившиеся тени.
Расплавленный воздух, не спеша, по-хозяйски, вплывал в открытые окна. Не подгонял его ни слабый ветерок, ни приближавшиеся сумерки. Комнату затопили ржавые воды вечернего света и вязкое мутное ощущение расслабленности и ленивой предопределенности.
Очумело переводя взгляд с красной клетчатой скатерти на ревевший разъяренным носорогом чайник, гостья уговаривала свою подругу:
– Ну, зачем тебе чай? На улице жара невыносимая.
– А ты знаешь, что в Средней Азии, когда температура воздуха дотягивает до пятидесяти градусов, таджики пьют горячий чай в ватных халатах?
– Ой, не надо! – замахала руками девушка. – Мне уже и так плохо.
Чай был разлит. Внезапно посерьезневшая хозяйка разглядывала дно кружки через бурую толщу кипятка, который был уже не в состоянии дымиться в такую жару.
– Знаешь, мне сегодня приснился странный сон. Воспоминания о нем до сих пор не дают покоя. – Девушка подняла на подругу большие глаза. В воздухе повис тонкий аромат волнения.
– Мне снился молодой мужчина.
Подруга заинтересованно подалась вперед. От удара ладоней по столешнице чашки досадливо звякнули.
– Чего же ты весь день молчала?! Давай, давай, рассказывай! Он был симпатичный?
– Я не знаю…
Зябко поежившись, она растерянно огляделась вокруг, будто искала опоры своим воспоминаниям. Ее задумчивый взгляд остановился на лице подруги. И лицо это выражало неудовлетворенное любопытство.
– Он склонился надо мной. От него веяло соблазном и опасностью. Голос был прекрасен. Я помню только голос. Он что-то повторял мне. Снова и снова, кажется, звал меня. Но разобрать слова было трудно. А теперь, я даже не знаю, о чем он мне говорил. Но он снова придет. Кажется, стоит только позвать, и он обязательно придет снова.
***
Сквозь толщу сна в ее сознание просачиваются звуки, завораживающие своей таинственностью и красотой. Женский голос. Языческие напевы. Куплеты, наполненные мудростью древних. Попав на границу между сном и реальностью, она прислушивается к тоскливой мелодии, и незнакомые до этого момента старинные слова начинают сплетаться в плотный ковер перезвучий, в ажурный узор открывающихся смыслов. Ветер колышет прозрачные занавески, они развеваются, как подол бального платья. Свет, полутьма, черные дыры затопили комнату, ставшую теперь перевалочным пунктом, пограничным измерением между миром людей и иным миром. Мечутся тени, скользят по стенам размытые силуэты, неясные очертания чьих-то фигур крадутся осторожно, стремясь остаться незамеченными. В раскрытое окно вплывает посеребренный лунным светом бурлящий поток ночного тумана. Ледяной струей волнение пробегает по нервам.
… Прозрачны ступени бытия – слеп человек, ступающий по ним…
Луч света, брошенного мигающим фонарем, пересекает четверка пегих лошадей, несущих за развевающимися гривами карету с фамильным гербом на лакированной дверце. Лунная дымка стелется под их точеными копытами. Ноздри их возбужденно трепещут от беззвучного храпа. Стальная упряжь алмазными бликами скользит по воздуху, размеренно ударяясь о седой бархат. Одно мгновение, выхваченное в изменчивом потоке времени, и четверки уже нет.
Силуэт английского денди в высоком цилиндре и тростью в руке показался на сцене полуночных событий. Он сопровождает даму, бережно придерживая призрачно тонкую ручку в белой перчатке. Как она изящна и хрупка, словно фарфоровая статуэтка! На мгновение холодный луч, прорвавшийся через занавески, выхватывает его четкий профиль, вспыхивает и гаснет лихорадочный блеск в стекленеющих глазах, полоска света прошивает скромно-чувственную улыбку его спутницы, застывшую на бледнеющих губах, и вот уже силуэты тонут в зыбком тумане времени. Будто мягкий воск оплывает платье кокетки, а черный камзол светского щеголя сливается с чернилами ночи.
… Слушай звуки сердца…
… Жизнь – песчинки счастья в черных водах океана… Боль – его волны, вечность – его проклятие…
Теперь незнакомец один, прислонившись к мрачному утесу, смотрит вдаль. Сидит, так же неподвижен, как и скала, на которую он опирается. И хотя дрема застилает ей глаза, она знает – это он. Так чувствует ее сердце.
В полусне она приподнимается на постели, но, боясь спугнуть видение, так и застывает, полусидя, не в силах оторвать глаз от черной фигуры, находящейся в нескольких шагах, но отделенной вечностью. Голос, напевающий старинный мотив, затихает, гаснут его последние отзвуки. Лунный свет покрывает пеплом его белокурые локоны. Ветер, которому молодой мужчина подставляет бледное лицо, развевает его длинные волосы. И на мгновение красный аспид порочной улыбки разворачивается на его тонких губах.
Пустынно. Позади виднеются размытые очертания грота. Пламенеют гранатовыми отблесками грани острого щебня. Их точеные копья еще хранят тепло пролитой жизни. Они помнят ярость сражения, ненасытность металла