Никогда не разговаривайте с реаниматологом. Разия ВолоховаЧитать онлайн книгу.
е вязкой мокроту, чтобы он смог ее откашлять. Помочь перегруженным правым отделам сердца. Не дать образоваться тромбам. И кислороду добавить. Собственно говоря, это все.
Его положили в блок с самыми тяжелыми терапевтическими больными: сепсисами на ИВЛ, терминальными циррозами печени и просто лежачими пожилыми пациентами с воспалением легких. Он увлеченно дышал небулайзером (аппарат, создающий из лекарства туман, проникающий глубоко в бронхи – такую штуковину он увидел впервые), сбрасывал кислородную маску (мешает) и с интересом смотрел, как я учу дышать бабушку (после двух недель искусственной вентиляции легких), удаляю мокроту из дыхательных путей другой бабушки, уговариваю не буянить цирротика с низким давлением – не может сам ложку удержать, но рвется выписаться домой под расписку – и объясняю уставшей медсестре, что у меня от ее ругани на всех окружающих сейчас случится судорожный припадок.
Когда он смог поспать лежа и произнести больше пяти слов без одышки, то позвал меня и… начал говорить комплименты. Про то, какие мы здесь все добрые, что мы ангелы, спасающие людей, и какой от нас исходит свет. И как ему повезло, что мы его лечим.
Поймите правильно: сначала ему не давала заснуть одышка, потом беготня вокруг – туча новых больных, кровотечения, реанимации, персонал носится, больные буянят, умирают, блюют кровью, их привязывают, вводят в наркоз, во все места засовывают катетеры, трубки и эндоскопы. Свет горит, каталки гремят, речи участников становятся все цветистее и цветистее. Нормальный человек разразился бы жалобами на врачей-убийц и садистов и потребовал бы избавления от этого ада где-нибудь в недрах терапевтического отделения. А мой Винни-Пух увидел не ад с чертями, а ангелов и спасаемых ими болящих.
Через день я провожала его в отделение. Он опять рассыпался в комплиментах, а на мое «прощайте и больше не возвращайтесь» сначала оторопел, а потом сообразил, что это я желаю ему больше не болеть так сильно. Пообещал навестить, когда выздоровеет.
И вот каталку уже увезли, а в палате еще светилась добрая улыбка синего Винни-Пуха.
Это книга про пациентов и для них. Цель ее – успокоить, а иногда напугать, развлечь, объяснить, что важно, а что не очень, когда возможна тактика «полежи и все пройдет», а когда само уже точно не пройдет и надо сдаваться врачам.
Нет ничего приятней, чем обсудить интересный случай с коллегами – это факт. Но тем не менее я пишу далеко не только и не столько для врачей.
Мне не нравится закрытость нашей профессии, особенно – «тяжелых» отделений, вроде того, где работаю я. Закрытость, отсутствие информации, изоляция порождают мифы и зачастую это мифы о врачах-убийцах. Снобизм, нежелание разъяснять происходящее пациенту или его родственнику, разговоры на тему «вы все равно ничего не поймете», на мой взгляд, есть прямая провокация недоверия и конфликта, ибо «молчит, значит, есть, что скрывать». Практически все, что бывает важно для больного или его близкого, можно и нужно разъяснять «на пальцах».
Я искренне считаю, что реанимация должна перестать быть чем-то скрытым, ужасающим и мифологизированным. Моя бы воля, врачи реанимации работали бы в помещениях со стеклянными стенами, так, чтобы любой мог подойти, посмотреть, и чтобы рядом всегда находился кто-то, готовый объяснить, что там происходит. Чтобы перестали рассматривать наше отделение как храм смерти или как чистилище и увидели бы в нас людей, лечащих очень тяжелых больных. Иногда успешно, иногда нет. Не богов и не маньяков, но просто людей, делающих свою работу, интересную и тяжелую. От нас зависит многое, но не все. Не меньше зависит от самого человека, а остальное – от высших сил, в кого бы мы не верили.
Мне хочется показать нашу специальность во всей ее неоднозначности: что в нашей власти, а что нет, где ошибки случаются, а где ошибиться невозможно, что рутина, а что удивляет. Что приносит радость. Какие бывают ежедневные чудеса и какие провалы. Что мы вообще делаем с пациентами, как мы их лечим.
Я убеждена, что только открытость, только готовность показать и объяснить могут разрушить эту стену взаимного недоверия и отторжения, легко переходящих в ненависть, которую так тщательно строят любители кастовых отношений.
Если мои рассказы помогут хоть кому-то сменить ужас перед реаниматологом на доверие, значит, они были написаны не зря.
Но сначала давайте познакомимся.
Часть 1
Знакомство
Глава 1
Про пациентов
Дано: скоропомощная больница, блок общей реанимации на 24 койки.
Специфика: отделены от анестезиологии, нет роддома и детства, инфаркты и инсульты – в самостоятельных отделениях. Все остальное – есть. Плюс слово «скоропомощная» в названии подразумевает, что привезти могут все, что угодно. Например, двухлетнего ребенка, умирающего от свиного гриппа, со словами «дальше не доедем». 24 койки – понятие о-о-очень растяжимое. До 45 точно, а в особых случаях и до 50.
Давайте зайдем внутрь. Вот, наденьте шапку-невидимку, без нее вас не пропустят. Сначала вас поразит постоянное движение, по