Самые чужие люди во Вселенной. Эрик ПессанЧитать онлайн книгу.
», 2022
Придут ликвидаторы и эвакуаторы, и их полчища ринутся сбивать штукатурку и плитку, сносить перегородки, выкручивать железную арматуру, разбирать балки и стропила, выбивать известняк и камень: гротескные образы дома, низвергнутого, низведенного до свалки утильсырья, которое будут делить старьевщики в больших рукавицах: свинец труб, мрамор каминов, дерево стропил и паркетин, дверей и плинтусов, медь и латунь дверных ручек и водопроводных кранов, высокие зеркала и позолоту рам, каменные раковины и столешницы, ванны, кованый чугун лестничных перил…
Неутомимые бульдозеры нивелировщиков займутся тем, что останется: тоннами и тоннами строительного мусора и пыли[1].
Ты можешь быть счастлив здесь, я буду о тебе заботиться. Я никому не дам тебя в обиду. Мы можем расти вместе, Е. Т.
10
Человек бежит, спасая свою жизнь. Это происходит ночью, прямо внизу, когда никто уже не высунет нос на улицу, между тремя и пятью утра; улицы и бульвары пустынны, ни один автобус не проедет, люди спят, по крайней мере большинство людей. Я-то не сплю, я сижу на кровати и слушаю. Меня разбудил шум, я прислушался, ничего особенного не услышал, а потом вдалеке взвизгнули шины и захрипел мотор. Во всем доме ничто не шелохнется, ни от кого ни слова, ни шагов. Ни детского плача. Я ворочаюсь в постели, мне хочется заснуть опять.
Квартал у нас в общем-то спокойный; кроме нескольких злачных торговых точек, куда лучше не соваться, ничего опасного нет. И вот сегодня ночью кто-то спринтует, удирает как сумасшедший, стараясь дышать глубоко, чтобы не слишком быстро выдохнуться, чтобы не подвели колотье в боку или резкая судорога. Он несется как ветер, почти неслышно касаясь асфальта. Нельзя остановиться ни на секунду, нет права на ошибку: он должен запутать преследователей. Это вопрос жизни и смерти.
Я плотно заворачиваюсь в одеяло. Я живу на третьем этаже, и мне кажется, что я слышал стук каблуков. А точно ли я слышал погоню? Сейчас начало лета, я опустил штору, но распахнул окно. Не знаю, как бегут при погоне, и надеюсь, со мной такого не случится никогда. Если повезет, мне никогда не придется бежать, спасая свою шкуру.
По правде, мы так мало о чем знаем. Иногда отец дает затрещину, и кажется, что жизнь кончена. А ведь повсюду люди всаживают друг в друга ножи, людей продырявливают пули, рубят мачете, разрывают бомбы. Я и сам нахлебался из-за уродов, которые пытались отнимать у меня деньги во дворе младшей школы. На моего старшего брата Норбера напали в школе без всякой причины, просто там были типы, которым нравилось мучить других. Всегда и везде найдется кто-нибудь, кто развлекается, атакуя более слабых. Норбер не захотел ничего рассказывать, и я должен был сам домыслить эту сцену: здоровяки собираются в кучу, зажимают жертву в коридоре и играют с ней, как кошка играет с мышкой, прежде чем сожрать.
Я знаю, что Норберу бывало несладко: один раз я подслушал разговор наших родителей, и папа сказал, что Норбер – трус. Я послушал минутку, а потом на цыпочках отошел и закрылся у себя в комнате. Мне было стыдно. Стыдно, что мой брат – трус, и стыдно, что папа так о нем говорит. Родители должны помогать детям, разве нет? Если я или Норбер попадем в передрягу, папа точно к директору не пойдет. Наши проблемы, нам их и улаживать.
Я совсем проснулся, лежу и прислушиваюсь. На парковке снова тихо. Я прокручиваю в голове фильм, который придумал: кто-то бежит, спасая свою жизнь. Как так получается, что у людей возникает желание кого-то убить? Как можно захотеть лишить жизни человека? Даже представить трудно – гнаться за кем-то, чтобы прикончить. Сколько нужно ненависти, глупости или безумства, чтобы хотеть стать причиной человеческой смерти.
На парковке снова шум: очень медленно едет машина. Я слушаю урчание мотора. Я весь в напряжении; машина проезжает. Сам не понимаю, почему так встревожен, не знаю, что со мной такое. Надо бы заснуть.
Никогда не любил бегать. Лучше спокойно лежать в кровати. Я бегаю только на физкультуре, когда препод не оставляет мне выбора. И если боюсь не успеть на автобус. Я очень редко бегаю. Знаю, что в начале года – я пойду в шестой класс – мне придется бежать: по программе у нас длинный забег. Не люблю спорт, не люблю футбол, не люблю напрягаться. Быстро выдыхаюсь.
Человек внизу бежит, потому что умрет, если остановится.
Еще глубокая ночь, спать я больше не хочу, отправляю несколько эсэмэсок, гуляю по соцсетям, но никто не просыпается. Сейчас июль, лето только-только началось, и до конца утра на друзей рассчитывать нечего. За стенкой пошевелился брат. Он тоже проснулся, наверное, от того же шума. С улицы слышен визг шин. Звуки наводят на мысль об охоте, о погоне. Нет, у меня слишком разыгралось воображение: либо какие-то полуночники развлекаются, либо какие-то кретины заставляют реветь мотор. Не может там быть ничего страшного.
Но человек все равно бежит. Если он споткнется и упадет, подвернет ногу или сбавит скорость, преследователи схватят его. И он умрет. И я никогда не
Тексты Ж. Перека даются в переводе В. Кислова.