Расскажи-ка мне ска…. Уна ХартЧитать онлайн книгу.
щая сказка». Настоящая, понимаете? Без добавок и консервантов!
Если бы не природная скромность, я бы обязательно встряла в разговор. Сказала бы: «Тут такое дело… Никаких настоящих сказок не бывает. Никто не знает, кто рассказал самую-самую первую сказку о сироте и волшебной туфельке. Сейчас не вычислить уже эту самую митохондриальную Золушку, как не отыскать впервые уснувшую принцессу и красавицу, попавшую в лапы к чудищу».
Устная традиция, к которой относятся и сказки, существует с тех пор, как люди освоили речь. Одни сказки выросли из мифов и фольклора, другие впитали в себя элементы средневекового романа, третьи родились из человеческого опыта и историй. Сказка – это вам не кирпичи, которые все одинаковы. Она скорее напоминает кита, настолько старого, что все его тело облепили моллюски и самого его уже не узнать. Старые друзья, взглянув на него, сказали бы: «Ох, дружок, что-то ты не похож на свою фотку из школьного альбома!»
Сказки долгое время не записывали, потому что никто не видел в них особой ценности. Подумаешь, бабкины россказни, тоже мне, большое дело! Первыми коллекционировать услышанные истории стали итальянцы Джованни Франческо Страпарола (1485?–1558) и Джамбаттиста Базиле (1566–1632). Эти ребята и создали тренд на записывание сказок. Но тут тоже важно понимать: из-под их пера выходило то, что мы бы сейчас назвали ретеллингами. Никто не заставлял их точно следовать услышанным сюжетам. Базиле в своем сборнике «Пентамерон» использовал неаполитанский сельский фольклор, но обрабатывал его в духе барокко. Именно «Пентамерон» считается первым сборником народных волшебных сказок.
Больше полувека понадобилось, чтобы на смену заступил французский писатель Шарль Перро с его «Историями и сказками былых времен с поучениями» (Histoires ou contes du temps passé, avec des moralités), опубликованными в 1697 году. Вы можете знать их под названием «Сказки матушки Гусыни». Перро тоже адаптировал народные сказки, причем многие заимствовал из «Пентамерона». Вы ниже увидите, как он кастрировал некоторые сюжеты, которые показались ему чересчур фривольными.
Уже в XIX веке на главную сцену выходят Якоб и Вильгельм Гриммы с их немецкими сказками. Братья целенаправленно записывали сказки именно так, как слышали, а не как Т9 подскажет. К слову, хотя их первая большая работа, изданная в 1812 году, называлась «Детские и семейные сказки» (Kinder-und Hausmärchen), современники критиковали ее именно за то, что сказки там содержались совсем не детские. Поэтому в следующем переиздании некоторые моменты сгладили. Например, в «Гензеле и Гретель» и «Белоснежке» главной злодейкой стала мачеха, а не родная мать, как в первоначальной версии. Если вам вдруг интересно, настоящую известность братьям Гримм принесли вовсе не сказки, а труд по грамматике немецкого языка, но это к слову.
Разумеется, были и другие сказочники-фольклористы, собиратели древностей. Каждый привносил в сказку что-нибудь свое. Истории трансформировались и менялись, сливались друг с другом или расщеплялись на несколько мелких. Сказка – это чудовище многих Франкенштейнов. Я люблю чудовищ, поэтому и расскажу вам о них.
Перед тем, как вы приступите к собственно сказкам, должна вас кое о чем предупредить. Во-первых, мы не случайно прилепили на сборник маркировку «18+». Тут вам и мат, и секс, и рок-н-ролл, а еще изнасилования, каннибализм и инцест. Решила надеть все лучшее сразу! Во-вторых, сборник этот – чрезвычайно легкомысленный и дурацкий, а потому заклинаю вас всеми скоморошьими богами: не относитесь ни к чему написанному серьезно.
Вообще ни к чему в жизни не стоит относиться чересчур серьезно.
Кроме ипотеки и пельменей.
Полиамория, кукла и мертвые гномы: что ты знаешь о Белоснежке?
Хотя знакомая нам версия «Белоснежки» была записана братьями Гримм очень поздно, аж в 1812 году, элементы этой сказки (волшебное зеркало, отравленное яблоко, стеклянный гроб, а также злая ведьма и гномы) всплывали и миксовались в сказках многих стран.
Вот, например, есть итальянская сказка «Белла Венеция», записанная журналистом и писателем Итало Кальвино в середине XX века. Речь в ней идет о хозяйке трактира, которая давала скидку, только если скажешь ей, что краше никого на свете нет. Чем, в общем, и пользовались постоянные клиенты: с них же не убудет! К тому же Белла Венеция и впрямь была хороша собой. Но нашелся и тут какой-то правдоруб, который заявил, что-де знает одну девушку красивее, чем сама Белла, – ее собственную дочь! Был ли чел под пентоталом, неизвестно, но Белла Венеция разозлилась. Чуваку цену за хостел увеличила вдвое, а дочь, которая вообще ни ухом ни рылом, заперла в башне.
Красавица, офигевшая от такого маминого закидона, из башни сбежала и наткнулась на пещеру, где жили двенадцать… гномов? Нет, это же Италия, детка! Поэтому жили там двенадцать красавцев-мафиози. Дева испугалась, но благородные доны успокоили ее, сказав, что лишнее кровопролитие приносит одни расходы, и пригласили красотку остаться в пещере на правах младшей сестренки.
Жилось девушке там неплохо, пока один трепливый грабитель (дурное качество для вора!) не оказался в том самом хостеле Беллы Венеции и не похвастался, что точно знает, кто самая красивая девушка на свете. Обретается, мол, с ними под