Карма фамильных бриллиантов. Ольга ВолодарскаяЧитать онлайн книгу.
роскошные, самоуверенные, успешные, иногда получают по заслугам. А уж ей, этой гадине, давно пора преподать урок!
Человек, не сдержав злорадного смешка, преодолел последнюю ступеньку и, перебросив «браунинг» из одной руки в другую (на обеих были вязаные перчатки), нырнул за стоявшую в фойе (а попросту на лестничной клетке) кадку с пальмой. Он был не уверен, что стерва вернется скоро, но готов был ждать сколько угодно, ведь месть, как известно, блюдо, которое поедают холодным…
Часть I
День первый
Ева
Ева вышла из супермаркета и, поежившись от холода, быстро направилась к своему джипу, забралась в просторный салон, поспешно скрываясь от колючего зимнего ветра. Устроившись, швырнула на заднее сиденье пакет с покупками, стряхнула с белокурых волос снежинки, аккуратно провела подушечками пальцев по нижним векам, стирая несуществующие потеки туши, и затем посмотрела на себя в зеркало. Как и следовало ожидать, отражение было безупречным – влагостойкий макияж Евы Новицкой не могли испортить ни ветер, ни снег, ни мороз, а ее красоту – ни недосып, ни похмелье, ни насморк (в данный момент она страдала от всех этих напастей вместе взятых).
Одобрительно улыбнувшись своему отражению, Ева завела мотор. Пока машина грелась, ее хозяйка поглядывала в окно, прикидывая, в каком направлении двинуть, чтобы побыстрее выехать со стоянки супермаркета. После осмотра периметра Ева пришла к неутешительному выводу – куда ни поверни, везде пробки, а у шлагбаума очередь, как на границе с Литвой в дни забастовки таможенников.
– Чертовы праздники! – выругалась Ева сквозь зубы. – Все как с ума посходили! – Она долбанула кулаком по клаксону, заметив, что какая-то идиотка прокатила нагруженную тележку в опасной близости от хромированного бампера ее джипа. – Убила бы… – рыкнула она. И в сердцах добавила: – Кто бы знал, как же я ненавижу Новый год!
Да, Ева на самом деле ненавидела Новый год. Как и Рождество, и Пасху, и прочие семейные праздники. Когда народ носился по магазинам в поисках подарков, ломал голову над тем, какое угощение приготовить, чтоб всех удивить, украшал дома дурацкими гирляндами, она ходила раздраженная и злая, презирая всех вокруг. Ее бесило общее лицемерие – Ева не верила, что все эти люди, увешанные пакетами с бездарными подарками, скупающие елки, шампанское, красители для яиц, искренне радуются приближению праздника, замирая от восторга в его предвкушении, а не совершают привычный и обязательный ритуал. А сами торжества… Разве могут семейные сборища за ломящимся от жратвы и выпивки столом доставить удовольствие нормальному человеку? Только пьяницам, для кого праздник – законный повод надраться, да вечно голодающим дурам, позволяющим себе разговляться только на Новый год и Пасху, и еще престарелым тетушкам, коих родственники так редко приглашают в гости, что в другое время трудно найти слушателя, готового внимать рассказам на тему «А вот в наши годы…».
Представляя такие вот «праздники», Ева всякий раз передергивалась и радовалась тому, что у нее нет семьи. Ей уже исполнилось тридцать три, но она не обзавелась ни мужем, ни детьми, а с родственниками отношений не поддерживала. Даже с близкими – отцом и братом, не говоря уже о всяких двоюродных племянницах, тетях и дядях. Ни с теми, ни с другими Ева не хотела иметь ничего общего! Особенно с отцом, старым бандюганом по кличке Вульф, проведшим на зоне полжизни и передавшим свои дурные наклонности сыну. Тот – милый мальчик Денис Новицкий, он же нежный пидорок Дусик, он же несостоявшийся поп-стар Дэнис – едва не прибил приживалку своей бабки, Аньку Железнову, за что загремел туда, откуда полжизни не вылезал его папаша.
Как говорится – яблоко от яблони… Видно, на генном уровне Дусику передалась тяга к насилию. А как иначе? Воспитывала Дениску и Еву (Ефросинью от рождения) бабка, которая с отцом, тюремным завсегдатаем, детям видеться не позволяла, боясь как раз дурного влияния. И вот, поди ж ты, не уберегла внучка! Хотя могла бы, если бы в юности из дома его не выгнала. А она именно так и сделала! Как увидела Дусика, целующегося в подъезде с парнем, так и вышвырнула его из квартиры и из своей жизни. Только из сердца долго вышвырнуть не могла. Любила, но не прощала – Элеонора Новицкая, Евина бабка, прощать не умела. И в этом Ева пошла в нее!
Ева все же выехала со стоянки, едва не протащив какой-то «жигуль», мешавший ей. Но не успела набрать приличную скорость, как пришлось остановиться на светофоре – по закону подлости красный загорелся сразу, как только она к нему подкатила. Чтобы во время стоянки не видеть, как по тротуарам носятся ополоумевшие от предновогодней суеты москвичи, а ряженные в Дедов Морозов магазинные зазывалы заманивают идиотов несуществующими скидками и бонусами, принялась красить губы. Пока ждала, когда загорится зеленый, к машине то и дело подбегали попрошайки, пытаясь выклянчить у владелицы роскошного джипа мелочь на хлебушек, лекарства, билет до дома, новый протез и так далее. На все эти просьбы Ева отвечала полным равнодушием. Она никогда не подавала милостыню, даже тем, кто явно в ней нуждался. Ее не трогали страдания обманутых вкладчиков, нищих старух, безногих афганцев и голодающих в далекой Африке детей. Ведь не зря ее величали «стервой» в