Тихая работа вежливых людей. Сергей БережнойЧитать онлайн книгу.
ытий, отражение пережитого и прожитого всей группой, хотя там, за «лентой», каждый жил и переживал по-своему, и у каждого была своя судьба.
Порой хотелось бы прожить жизнь иначе, но обстоятельства зачастую оказываются сильнее. Но есть высота, и её не обойти – высота совести, высота нравственности, которую кто-то берёт, кто-то отступает. Мы взяли её, потому и едем сейчас, сегодня, завтра туда, где убивают, где калечат, но где рождается русский протест. Рождается, цементируется, выкристаллизовывается русский дух, который не сломить никогда и никому!
Время описываемых событий – несколько дней лета и осени две тысячи четырнадцатого. Удивительно, но ровно сто лет назад началась Первая мировая. Теперь мы разматывает третью, в которой решается судьба русской православной цивилизации. Три мировых войны за сто лет, в которых пытаются уничтожить нас. Не много ли? Кому ещё по силам выдержать это?
И до, и после были другие события и другие поездки, более насыщенные, порой на грани выживания, порой рутинные и обыденные, ничем не примечательные внешне, но всегда психологически и физически выматывающие. Почему выбрал именно несколько дней две тысячи четырнадцатого? Наверное, потому, что были они спрессованы в одно мгновение и лишь потом раскадрированы по времени и людям. Может быть, потому, что тогда ещё всё воспринималось остро и обнаженно и души наши сочились болью от увиденного, сжимались кулаки, каменели скулы и ожесточались сердца жаждой мести. Может быть, потому, что был какой-то пассионарный взрыв сознания и осознания, что мы можем ещё сопротивляться. Можем отстаивать свою самоидентичность. Что убили в себе рабов. Что баранами нас на заклание не потащить.
Мы верили, что агонизирует эпоха предательства и через рождение Новороссии возрождается Россия, как воплощение идеи социальной справедливости. Верили, что началось возрождение державы. Верили, что наконец-то жить будем по вере нашей и совести. Но даже смена декораций не произошла – сменились лишь статисты в драме с предрешённым финалом.
Тогда, в июле, августе, сентябре мы не хотели верить, что власть вернётся к криминальному олигархату, а комбриги и комбаты, ротные и взводные, ополченцы и наши добровольцы, искренние и светлые в своих помыслах, будут убиты или брошены в подвалы новой властью (новой ли?) лишь за то, что посмели осознать себя русскими!
Перекатываются желваки на скулах и сжимаются кулаки в бессилии, но нас уже не сломить, мы уже познали свою силу, а враг познал силу русского духа.
И мы всё равно едем туда, веря, что нужны России. Нашей России…
Это книга не просто о события на Донбассе глазами русского человека, по доброй воле отправившегося туда с надеждой помочь остановить лопнувший нарыв украинского национализма, зловонный гной которого наплывал на Юго-Восток Украины. Уже задохнулись Одесса и Николаев, Харьков и Днепропетровск, и осталось только отправить «москаляку на гиляку» в Донецкой и Луганской областях.
По большому счёту это книга о Марате Мусине, о работе фронтового информационного аналитического агентства «ANNA NEWS», о добровольцах, об ополченцах и их командирах, о разбуженном донбасской весной русском самосознании, испугавшем транснациональный олигархат, поспешивший расправиться с ним.
Отчаянное было время. Неожиданно много оказалось пассионариев – вытравливали способность к сопротивлению все годы безвременья, да не смогли. Так что это книга и о русском сопротивлении.
Часть первая
Тихая работа вежливых людей (Записки добровольца)
Пролог
Тот самый март. 90-й псалом
Мой Донбасс начинался с Крыма. Точнее, со звонка Марата, как всегда неожиданного и ожидаемого. И, как всегда, не вовремя. Я уже вовсю занимался «беркутовцами», решившими перебраться в Россию, хотя бы для начала найти им жильё, а тут заполошное:
– Серёга, надо! Срочно в Крым! Выезжай немедленно, я жду!
Во-первых, ещё не бархатный сезон, чтобы ехать на полуостров. Во-вторых, я никому ничего не должен, за исключением Сбербанка, в кредитные сети которого попал давно и прочно. В-третьих, вплотную занимался «беркутовцами» – надо было разместить их и некому было передать их. В-четвертых, мне на службе аукалась Сирия, и прекрасно понимал, что её мне не простят никогда. Просто затаились и ждут удобного предлога, чтобы вычистить белую ворону, посмевшую летать куда душеньке пожелается. В-пятых, точно так же заполошно вопил он год назад, требуя лететь в Сирию. Тогда сдуру поддался, получил три пули и кучу проблем, но теперь-то ума хватит послать неугомонного куда подальше?
Послать не удалось – в трубке уже звучал сигнал отбоя. Всё, баста, поговорили. Ни здравствуй, ни прощай, ни приличествующих вопросов о здоровье, ни вообще могу ли куда-либо ехать или нет. Ни тебе объяснений, зачем и почему я должен незамедлительно быть в Крыму, лишь вопли мартовского кота на заборе. В этом весь Марат с его безапелляционностью и беспардонностью. Ему надо, и ты обязан. Всё. Точка. Хотя нет, не прав: Марат мог быть изысканно вежливым, но это уже признак выпадения из круга его близких.
То, что я чиновник и должен быть «в футляре», его