Алый флаг Аквилонии. Александр МихайловскийЧитать онлайн книгу.
спускаться в лощины и продираться через заросли кустов. Труднее всего приходилось комиссару Якимчуку – человеку рыхлому, привыкшему исключительно к кабинетному образу жизни. Уже к полудню он совершенно выбился из сил и едва переставлял ноги.
– Вы, товарищ Голованов, наверное, хотите просто меня убить? – сказал он мне, роняя высокое звание коммуниста, умеющего стойко переносить трудности. – Невозможно же так идти целый день, даже не останавливаясь при этом на привал…
– А вы, товарищ Якимчук, как наш комиссар, должны показывать команде пример стойкости и оптимизма, – парировал я. – Всем нам нелегко, все мы устали, но никто, кроме вас, не жалуется. Я тоже едва переставляю ноги, но сетовать на усталость или преждевременно объявить привал мне не позволяет достоинство коммуниста и командира.
В ответ он осмотрелся по сторонам, глянул на ощутимо припекающее с небес солнце, снял фуражку, вытер платком потную наголо обритую голову и сказал:
– Пожалуй, вы правы, товарищ Голованов… Тяжело сейчас всем, поэтому я постараюсь больше не роптать. Быть может, мне так трудно идти только с непривычки, а потом это постепенно пройдет.
Двигаясь вдоль реки, мне следовало выбирать такой путь, чтобы иметь возможность все время держать Босфор в поле зрения и оценивать скорость течения, а также наличие в нем бурунов и водоворотов, сопоставляя увиденное с данными имеющейся у меня карты. С высоты гребней холмов заниматься этим было даже удобнее. Впрочем, где-то после полудня азиатский берег стал более пологим, исчезли подступающие прямо к воде скалы. Появилась возможность спуститься вниз и пойти прямо вдоль берега. Течение в этом месте было быстрым, но не запредельным, а глубина – более чем значительной. В двадцатом веке глубины на фарватере превышали пятьдесят метров, и сейчас должно было остаться не меньше тридцати.
Солнце стояло еще высоко, когда я распорядился остановиться на ночевку на мысу Бейкоз. Мы могли бы пройти за первый день и в два раза больше, но тогда на следующий день не смогли бы сделать и шага. Кроме того, следовало позаботиться об ужине. Здесь, где дичь так и мельтешит вокруг, это не представляет большой проблемы. Но охотиться по пути я запретил. Стрелять в каких-нибудь зайцев и куропаток – это только зря переводить патроны, а крупную добычу волочь с собой по маршруту просто немыслимо. На промысел отправился наш ворошиловский стрелок лейтенант Чечкин, которого подстраховывали старшина Давыдов и старшина Тимченко.
Пока комиссар Якимчук сидел на нагретом солнцем валуне, блаженно вытянув уставшие ноги, а остальные собирали сушняк для костра и ломали можжевеловый лапник на постели, наши охотники зашли за отрог холма, и минут через двадцать раздались три выстрела – сначала один, а потом два почти дуплетом. Я было встревожился, ибо такому хорошему стрелку, как лейтенант Чечкин, для того, чтобы убить какого-нибудь горного барана или теленка дикого