Сочинения. Фридрих ШиллерЧитать онлайн книгу.
мас королевства, сидит ближе всех к авансцене, за ним его капеллан держит золотое распятие.
Архиепископ Гнезненский.
Итак, наш бурный сейм благополучно
Достиг давно желанного конца:
Король с чинами расстается дружно,
Оружие с себя слагает шляхта;
Упрямый рокош[1] разойтись согласен;
А сам король дает святое слово —
Внимать отныне жалобам правдивым.
Ничто…
Нам Pacta conventa[2] не нарушает,
Внутри все мирно, и теперь мы можем
Окинуть взором внешние дела.
Угодно ли чинам светлейшим будет,
Чтоб князь Деметриус здесь как законный
И подлинный царя Ивана сын
Предстал и доказал свои права
На русский трон пред этим сеймом Вальным?
Краковский кастеллан.
Конечно! Где же честь и справедливость?
И отказать нам князю неприлично.
Епископ Вермеландский.
Все документы на его права
Просмотрены теперь и оказались
Все подлинными; выслушать его
Нам можно.
Несколько выборных шляхтичей.
И должно.
Лев Сапега.
Но выслушать – все то же, что признать.
Одовальский.
Не выслушать – все то же, что отвергнуть.
Архиепископ Гнезненский.
Благоволят ли допросить его?
Вопрос в другой и в третий раз предложен,
Великий коронный канцлер.
Предстанет пусть пред королевским троном!
Сенаторы.
Пусть говорит!
Выборные.
Мы все готовы слушать.
Великий коронный маршал дает привратнику знак своим жезлом; привратник отворяет двери.
Лев Сапега.
Я протестую – пусть запишет канцлер —
Против всего, что несогласно с миром
Меж Польшей и московскою короной.
Входит Дмитрий, приближается на несколько шагов к трону и, не снимая шапки, отдает по поклону королю, сенаторам и выборным; ему отвечают наклонением головы. Затем Дмитрий становится так, что ему видна большая часть собрания и присутствующих на сейме и он не обращен к королевскому трону спиной.
Архиепископ Гнезненский.
Князь Дмитрий Иоаннович! Быть может,
Блеск сейма и величье короля
Тебе невольно связывают речь?
Так ведай, что дозволено сенатом
Тебе избрать поверенного: можешь
Его устами с сеймом объясниться.
Дмитрий.
Отец архиепископ, я предстал
Искателем наследственного царства
И скипетра державного: не гоже
Смущаться мне перед народом вольным,
Перед его владыкой и сенатом.
Я никогда еще не лицезрел
Подобного высокого собранья,
И этот вид мне возвышает душу,
Но – не страшит. Чем послухи[3] достойней,
Тем мне желанней; а теперь я слово
Держу наисветлейшему собранью.
Архиепископ Гнезненский.
… Речь Посполита
Благоволит тебя…
Дмитрий.
Король державный! И вельможный сонм
Епископов и палатинов, папы
И выборные Речи Посполитой!
Дивлюсь и с несказанным изумленьем
Себя, приимца русского престола,
Наследника державы Иоанна,
На вашем сейме всенародном вижу.
Кровавою враждою оба царства,
Русь с Польшей, обменялися; о мире
И речь не шла, пока отец был жив.
И вот теперь благорешило небо,
Чтоб плоть от плоти и от крови кровь,
Сын Иоанна, с молоком всосавший
Наследственную старую вражду,
Чтоб я пред вами странником явился
И у врагов, в срединном граде Польши,
Отстаивал законные права!
Забудьте ж прежде,
Рокош – восстание шляхты. (Прим. пер.)
Договорные условия, которые король при своем избрании клятвеннообязывался соблюдать. (Прим. пер.)
Я не нашел приличнее забытого слова «послух» для передачи современного понятия «свидетель». Оттенки обоих понятны. (Прим. пер.)