Конец заблуждениям. Робин КирманЧитать онлайн книгу.
ем в часе езды от клиники под Цюрихом, где Джина провела последние две недели, чтобы оправиться от травмы головы, полученной при неудачном падении в Берлине. Случай оказался не из легких, требовалась реабилитация, но теперь, когда Джина была способна обходиться без врачей и медсестер, они с Дунканом сбежали в этот укромный уголок Швейцарии. Пейзаж вокруг озера Валензе показался ей самым красивым и безмятежным из всех, что она когда-либо видела: белые домики с красными крышами в небольших деревеньках, пышные поля диких цветов, а за спокойной голубой водой – зеленые горы, увенчанные молочными облаками. Они провели три дня в маленьком гостевом доме, совершая пешие и велосипедные прогулки по округе или катаясь на лодке. Дункан обычно не плавал – озеро было холодным, – однако Джина любила поплескаться в те часы, когда солнце стояло высоко. Она уставала уже после нескольких кругов и с наступлением сумерек выходила из воды и одевалась, зайдя в домик. Затем парочка переносила стулья на поросший травой берег, чтобы полюбоваться небом и озером, освещенным розовато-золотыми лучами заката.
В течение этого часа Дункан – композитор классической музыки – слушал в наушниках музыку на своем «Дискмане», а сидевшая рядом Джина читала роман Фицджеральда «Ночь нежна», который он купил ей в подарок на прошлой неделе. Если бы Дункан случайно не узнал, что в сюжете фигурирует цюрихская клиника, то считал бы, что это роман об очаровательной американской паре, путешествующей по Европе. В тот день, когда Дункан вручил Джине книгу, присутствующий при этом врач упомянул про швейцарский санаторий из нее, и Джина была вынуждена рассказать мужу, что это не особенно веселая история, что жена главного героя романа душевнобольная.
– О боже, тогда забудь об этой книге! – умолял Дункан, но Джина ясно дала понять, что сюжет ее совершенно не расстраивает. Напротив, ее успокаивало возвращение к роману, который она читала раньше и помнила лучше, чем недавние события собственной жизни.
В последние недели она часто ощущала себя немного сумасшедшей, хотя врачи в больнице Западного Берлина и в цюрихской клинике настаивали, что пережитое ею – исключительно физическая травма. Ей диагностировали сотрясение мозга и внутричерепной отек, однако никто не мог предсказать, как быстро она восстановится. При этом все были единодушны во мнении, что ей повезло. Зрение и слух не пострадали, отсутствовали проблемы в речи и афазия. Ее ум оставался острым, рассуждения – здравыми, а настроение – стабильным. Приступы головокружения прошли, равновесие и координация движений полностью восстановились, и всего через две недели после травмы Джина совершала пробежки по швейцарским лесам.
И лишь ее памяти был нанесен серьезный урон. Она ничего не могла вспомнить ни о самом несчастном случае, ни о месяцах, предшествовавших поездке. Были и вещи, о которых она даже не подозревала, пока Дункан не упоминал о них: ее танцевальные выступления в этом году или отъезд из Нью-Йорка двоих близких друзей.
В то же время она вспомнила много такого, о чем давно забыла, словно ее разум встряхнулся во время удара и то, что было похоронено в глубине сознания, снова поднялось наверх: сцены из детства, например поездка с родителями в Италию, когда ее мать была еще здорова. Джина отчетливо видела ее – в белом платье, идущей босиком по пляжу, с темными кудрями до плеч, с широкой светлой, как белый песок, улыбкой – и с болью осознавала, что сейчас сама выглядит именно так.
Оказавшись перед лицом смерти, Джина почувствовала бо́льшую связь с покойной матерью и очень сблизилась с Дунканом, который после несчастного случая почти не покидал ее, чтобы убедиться, что жене предоставлен наилучший уход. Не впечатленный уровнем медицины в Берлине, куда Джина была госпитализирована сразу после падения, он предложил перевести ее в клинику недалеко от Цюриха, в которой практиковались более совершенные методы физической реабилитации. Джина была танцовщицей, и Дункан, сообщив об этом врачу, настаивал, что ей требуется особое лечение.
Цюрихская клиника была оборудована по последнему слову техники, и во время своего пребывания там Джина часто задумывалась, каким образом все это будет оплачиваться. У нее было большое наследство, доставшееся от матери, но Дункан категорически отказывался прикасаться к нему и требовал, чтобы она хранила деньги на отдельном счете. Он предпочитал жить скромно на то, что они зарабатывали, но на лечение средств не жалел.
– Я бы заплатил любую сумму, чтобы ты стала такой, как прежде.
Тогда-то Джина поняла, насколько Дункана ужаснула перспектива потерять ее. В некотором смысле этот несчастный случай напугал его гораздо больше, чем ее саму.
Однажды она попросила его описать тот злополучный день: они пробыли в Берлине почти неделю, когда Джина решила отправиться на раннюю прогулку по городу. Дункан присоединился бы к ней, но в то утро на него снизошло музыкальное вдохновение, и он хотел перенести мелодию на бумагу. Пока Дункан работал, утро сменилось полуднем, а Джина так и не вернулась. Он уже начал нервничать, когда в его комнате зазвонил телефон. Это был администратор отеля с сообщением из местной больницы о том, что с Джиной произошел несчастный случай.
Дункан помчался по указанному ему адресу: в больницу