Бескрылые. Роман ВороновЧитать онлайн книгу.
же, что и твои крылья, Любовь. Эту энергию первоначала и познает Создатель.
– Но ведь Он и есть сама Любовь? – Вид у новобранца был обескураженный, меч сполз с плеча, а крылья разошлись в стороны и щекотали носы ангелам второй шеренги.
– Так и есть, – не скрывая улыбки, ответил Пожилой. – Господь есть Любовь, а значит, процесс Самопознания – это изучение Любви, энергии сотворения Сотворяющего, идеи Возникновения и смысла Завершения, того, что пребывает в Себе, не являясь Собой, ибо не познано Собой, а стало быть, не принадлежит Себе.
Пожилой Ангел «крякнул» от удовольствия, а Молодой застыл и, опершись на меч, как на костыль, пытался вместить в себя услышанное.
В этот самый миг там, внизу, один Бескрылый, уже занесший над спящим братом сверкающую в лунном свете сталь, вдруг опустил руку со смертоносным жалом в карман и осторожно, ни разу не скрипнув, вышел вон, подставив счастливое лицо ночному ветру, принесшему от ослепительной голубой звезды из созвездия Псов тихий шепот:
– Не надо.
Как «слепить» Вселенную
Слушая или созерцая творения великих, не посещала ли вас мысль, что подобное волшебство, а иначе и не назовешь, оказалось в руках (и умах, конечно же) Человека определенно по чьей-то воле, водительству и подсказке? Не обладая, увы, талантами сами, мы восхищаемся наличием их у других и желаем знать (не правда ли?), каким образом создается неподвластное разуму и непосильное рукам человеческим и тем не менее нечто божественное представителями нашего рода.
…Пусть комната будет пустой, дабы ничто не отвлекало присутствующих от разговора, только стол и четыре стула при нем, ну, может быть, одинокая свеча для придания особой атмосферы встрече. Посадим-ка, наверное, за наш воображаемый стол Художника, Скульптора и… м-м-м, Поэта, в качестве наиболее ярких представителей творческого цеха.
– Забыли Композитора, – взволнованно добавит внимательный читатель-меломан.
– Да, пожалуй, – соглашусь я, – но вот только четвертый стул уже занят…
Художник с силой прижал лопатки к спинке стула: жестковато, но ноющая боль в позвоночнике от долгого стояния у мольберта неторопливо, но все же начала отпускать. «Странноватое место, как я здесь очутился?» Он поморщился, стараясь припомнить хоть что-то, предшествующее его появлению в пустой комнате, но не смог.
По правую руку от него вальяжно развалился пижон в черном бархатном пиджаке с лиловым платком на шее. «Поэт, – решил Художник про себя, – типичный словоблуд». И (подтвердим его догадку) не ошибся. Слева нависал над столом хмурый, грозного вида тип с крепкими плечами и развитыми, цепкими пальцами, «окольцованными» желто-карими мозолями. «По комплекции этот тянет на дровосека, но взгляд острый, внимательный, нет, скорее всего Скульптор». И тут в точку.
А вот напротив восседает персонаж, о котором ничего определенного сказать невозможно, он присутствовал как бы явственно, но при этом был размыт – некий белесый мазок, растертый на холсте большим пальцем.
Некто дал ему имя Художник,