Пентюх. Алексей Александрович СтопичевЧитать онлайн книгу.
«Самим» в речи исправника был председатель земской управы Игорь Фёдорович Кротовой, заведующий нашим Бирюльским уездом. Я промолчал, делая вид, что занят чтением очередной невероятно увлекательной челобитной какого-то Макара Грызлова о меже, неправильно померенной злодейским землемером, подкупленным его соседом. Потому исправнику ответил Ванька. Он поднял голову от такого же, как у меня, стола, и пропищал:
– У себя-с. Доложить?
– Сам доложу, – буркнул исправник и потопал своими подкованными сапожищами через присутственное место к кабинету нашего руководителя. Приоткрыл дверь и втиснул своё огромное, грузное тело внутрь, прикрыл дверь и забубнил чего-то гулким басом.
Мы опять уткнулись в наши бумажки, делая вид, что жутко заняты, хотя изо всех сил пытались разобрать, о чём исправник беседует с нашим начальником. Так уж повелось, что писари – самый любопытный народ. Но, к нашей досаде, слов было не разобрать. Мне лишь показалось, что пару раз я услышал слово «Разуменка», но могло, действительно, показаться. Слово знакомое просто – так речка называлась, которая по нашему уезду протекала верстах в тридцати или сорока от Бирюля. Вот и почудилось.
Впрочем, через несколько минут дверь в кабинет начальника распахнулась, и вместе с исправником вышел Игорь Фёдорович собственной персоной. Должность он имел представительную, а вот внешность – не очень. Был господин Кротовой росту невысокого – метр шестьдесят максимум. Круглая голова его была полысевшей, и от плеши на макушке редкие волосы грустно рассыпались вниз по голове. Под стать голове был живот – кругленький, выпирающий. Не спасало положение в плане представительности и лицо: белесые глазёнки скорбно смотрели из-под грустно-взметнувшихся вверх бровей, а над пухлыми, будто вареники, губами топорщились короткие неопрятные усики. Зато умище у господина Кротового был недюжинный, хоть и характер мягкий и уступчивый. Оттого пользовался председатель у местного дворянства почётом и уважением.
Игорь Фёдорович скорбно осмотрел нас, писарей. Подошёл вначале к Ваньке, потрепал его по голове, отчего Ванька ещё сильнее наклонился, носом почти уткнувшись в бумаги. Потом Кротовой подошёл к Потапу Смирнову. Тот, как всегда при виде начальства, вскочил, выпятил грудь и начал дышать, раздувая ноздри. Эдак Потап своё усердие показывал: вид имел лихой и придурковатый. Впрочем, Смирнову для вида придурковатого и притворяться не приходилось, ибо он действительно был дурак-дураком, и как в писари попал – одному Богу известно, да дядюшке, который был другом нашего начальника. Потом председатель земской управы пошёл ко мне, и я понял, что именно я получу задание. И что задание будет, иначе не вышел бы Игорь Фёдорыч из своего кабинета до вечера! Я тяжело вздохнул и приготовился слушать.
Господин Кротовой остановился перед моим столом, а сзади него замер исправник. Игорь Фёдорович помялся, и проговорил извиняющимся тоном:
– Семён, надо будет тебе прокатиться в волостное село Разумное, что на речке Разуменке.
– Мне? Прокатиться? – я в ужасе вскочил из-за стола, ибо за два года, как попал в этот мир, из Бирюля ни разу никуда не выходил! Уж очень много опасностей подстерегать могло за городскими стенами.
Да-да, вы не ослышались! Попал я в этот мир под названием Терра из совсем другого, где был на дворе не девятнадцатый век, а двадцать первый. Где уже были компьютеры, смартфоны и автомобили, а не дилижансы, земские управы и, прости Господи, мутанты всякие и колдовство! Но настолько я невезучим оказался, что никаких способностей я при переносе из одного мира в другой не приобрёл, и как был Семёном Пентюхом, так им и остался. Хотя и маги меня проверяли. И священники. Но… никаких способностей – ни магических, ни силовых у меня не было. В итоге проверяющие развели руками и сообщили, что я один из тысячи попаданцев, кто при переходе из мира в мир не приобрёл благодати! И это тем более обидно было, что из моего мира в Бирюле был ещё один попаданец – Роман Залимов. И величали его уважительно Романом Валерьевичем, потому как при переносе приобрёл он способности магические, оттого и дворянский титул получил, и стал врачевателем неплохим. И у него, считай, весь уезд оздоравливался от всяческих болячек. Впрочем, ужас мой на председателя земского собрания подействовал мало. Он поморщился и произнёс:
– Опасного нет ничего, Семён! В почтовой карете доедешь да села, сделаешь работу, а на следующей карете назад!
Конечно, Игорю Фёдорычу хорошо говорить об отсутствии опасности. Это ведь не ему сорок вёрст через дикие земли в карете трястись! Тут ведь в этом мире достаточно спокойно, если ты… в населённом пункте. Сюда редко какая нечисть забредёт из-за щитов с рунами охранительных. И ту нечисть быстренько укокошат. А вот мир за границами городов, посёлков и сёл отличается разительно. Нет, там бродят люди, и много. Есть отчаянные, которые спокойно себе пешком путешествуют. Только я не из таких. Тем более, как попал сюда, в писари, стал изучать местную флору и фауну. Такого начитался, что меня и под дулом пистолета за городскую черту не выгонишь. Кстати, писарю это и не нужно было. А тут…
– И что за работа? – с подозрением спросил я начальника.
– А в Разумном мужика убили! –