Лимузин тронулся. Анатолий АлексинЧитать онлайн книгу.
ла, что «сынок» – тоже слово ласкательное, а что сочетание этих двух слов тем более звучит нежно и благородно. Но великих писателей читали все реже, а над нежностями, ласкательностями, как и над чужими слезами, насмехались все чаще.
Не вопреки, не нарочно, а как-то само собою так получилось, что он и стал именовать маму маменькой, а она, соответственно, стала называть сына – сынком. Посторонним это казалось смешной старомодностью.
Впрочем, у сынка в его юную пору находили немало и других непонятностей: кроме русского, он зачем-то овладел еще двумя языками; чересчур сокрушался по поводу терактов и землетрясений, происходивших где-то вдали, кормил во дворе бездомных щенков и кошек… Последнее обстоятельство вызывало не только удивление, но и резкий протест: «Их бы надо топить, а он приваживает!»
– Болван, – сказал о нем кто-то.
Поначалу сынок обиделся. Но маменька объяснила ему, что болван – это значит идиот, а идиотом считали весьма положительного героя в творении бессмертного классика. Однако бессмертных не только читали все меньше, но с ними и не соглашались все больше: сентиментальничают, расслабляют своих наивных поклонников.
Сынка-то маменька утешала, но оскорбителям давала отпор: иногда словесно, а иногда и физически. Тем более что защищаться он сам не умел, а папеньки в их семье не было. То есть некогда он, разумеется, был… И случилось, что как-то раз отшлепал сына – не сильнее, чем шлепают всех остальных детей. Но маменька заявила, что «с садистом и эгоистом жить не желает». И, несмотря на все стенания и мольбы супруга, осуществила развод. Вероятно, то был лишь повод: делить сына с кем бы то ни было она не считала возможным.
Стать его папеньками проявляли желание многие… Чтобы сделаться мужьями его маменьки. Но она те намерения отвергала и не желала верить навязчивым комплиментам, признаниям, чтобы не вползал в душу вопрос: «А не глупо ли игнорировать свои, столь заметные мужчинам, достоинства?»
Со временем сынок стал интересоваться:
– Ты осталась одна из-за меня?
И всякий раз она отвечала:
– Как «одна»? Разве ты не со мной?
Это в какой-то мере успокаивало его совесть.
При ее женской соблазнительности, полностью абстрагироваться от которой все-таки было сложно, маменька маниакально уверилась в том, что жизнь ее может быть отдана выполнению лишь одного долга, а именно – материнского… Ни на какое другое предназначение у нее бы и времени не хватило. Утром она отводила сынка в музыкальную школу для особо одаренных детей, потом пять или шесть часов высиживала там в ожидании своего юного дарования (вдруг зачем-то ему понадобится!). Правда, ни разу такая чрезвычайная надобность не возникла, но она все равно была начеку… Будучи искусной вязальщицей, она склонялась в музыкальном коридоре над грядущими чужими нарядами. А себе самой преподносила скромнейшие одеяния: и без нарядов-то едва отбивалась от поклонений, кои именовала приставаниями.
Между маменькой и сынком в принципе царило согласие. И лишь изредка она возражала против его излишней, как ей представлялось, безотказности и сговорчивости.
Однажды сынка попросили сопровождать музыкой похороны жильца из соседней квартиры. Он, не задумавшись, согласился. Слух о бескорыстно скорбящей скрипке распространился по всему дому и даже по другим домам и подъездам. К изумлению сынка вдруг оказалось, что люди уходят из жизни так же часто, как и приходят в нее.
– Это может негативно сказаться на твоей нервной системе… А то и на психике! – встревожилась маменька.
– Поверь, музыка должна быть с людьми при несчастьях и бедах, – робко, но убежденно возразил сынок. – Это с давней поры известно…
И она отступила. А соседи вскоре сообразили, что скрипка может пригодиться и в праздники. Тем паче, если бесплатно… Сынок и тут согласился.
– Моцарт тоже был вундеркиндом, но он не стал бы откликаться на подобные просьбы, – уже решительней выразила неудовольствие маменька. – Плясать сподручнее под гармошку!
– Знаменитые композиторы не стеснялись сочинять развеселую музыку, – вновь негромко возразил ей сынок. – Пусть лучше люди радуются под великие мелодии, чем под какие-либо иные мотивы…
Назвать те мотивы дешевыми или пошлыми сынок удержался: он вообще не умел кого-нибудь или что-нибудь оскорблять.
Вернувшись из школы для одаренных, она до полуночи не расставалась со скрипкой, поскольку сынок с нею не расставался.
А кроме того, она по вечерам подрабатывала уроками английского. Уроки под музыку способствовали, как она уговаривала себя, более успешному усвоению языка: прислушалась к уверениям сынка, что музыка влияет на все позитивно.
«Руководящие» мужчины в институте иностранных языков, нуждавшиеся не столько в ее знаниях для студентов, сколько в ее присутствии для себя, предрекали маменьке должности доцента, декана. Но она по-прежнему предпочитала должность маменьки. И первым, кто благодаря ей в домашней обстановке