Фрекен Жюли. Август Юхан СтриндбергЧитать онлайн книгу.

      Действие первое

      Лужайка в парке Стокгольмского дворца. В глубине – балюстрада – тосканские колонны; поверх нее – фарфоровые вазы с цветами. Ниже и дальше вглубь – верхушки деревьев, верхушки мачт и флаги; еще дальше – церковный шпиль и коньки крыш. На лужайке – кусты, скамьи, стулья, стол.

      Карин Монсдоттер сидит у стола с шитьем. Макс стоит с нею рядом, опираясь на алебарду.

      Карин. Не надо так близко! Король сидит у окна и подглядывает.

      Макс. Где?

      Карин. Справа. Только бога ради не гляди туда! Долго тебе дежурить?

      Макс. Полчаса еще!

      Карин. Но говори же! Макс, брат мой, друг юных дней…

      Макс. Любовь юных дней, так ты прежде говорила, Карин…

      Карин. Что пользы вспоминать? Я предала твою любовь…

      Макс. Зачем? Ведь ты не любишь своего любовника.

      Карин. О, любить! Но я отношусь к нему как к своему ребенку; с самого начала я стала жалеть его и прозвала Слепой Бледнушка, потому что он похож на мою последнюю куклу, которую так звали; я сочла, что быть при нем – мой долг, потому что со мною он всегда покойней, достойней. Мне льстило, что я умею вызвать к жизни лучшее в его душе, и сама я делалась лучше от его поклонения. Но сейчас мне страшно, слишком он привык превозносить меня, видеть во мне своего доброго ангела и все такое. Подумай только – а вдруг он очнется ото сна и увидит все мои несовершенства? Боже! Как он станет презирать меня, честить лицемеркой, обманщицей… Боже! Макс, отойди! Он там передвинулся!

      Макс (отходя от нее). А я вчера видел твоих родителей!

      Карин. Правда? И что сказала мать?

      Макс. То же, что и прежде!

      Карин. Презирает королевскую… полюбовницу. И справедливо. Я сама себя презираю. А сердце все равно болит. Ну, а отец?

      Макс. Говорит, как только повстречается с тобой на мосту – сбросит тебя в воду!

      Карин. А сестры-то? Представь – они со мною не кланяются! Стало быть, есть своя гордость и у бедных, и у отверженных!

      Макс. Тебе пора избавиться от своего унижения. Убежим вместе!

      Карин. И мой позор падет на тебя?

      Макс. Нет, святые узы брака изгладят твой позор…

      Карин. А мои дети?

      Макс. Станут моими детьми.

      Карин. Как хорошо ты говоришь! И я верю тебе, Макс, да только…

      Макс. Тс-с, я вижу там, в кустах, два уха – два уха, владельца которых я с удовольствием бы увидел на виселице…

      Карин. Йоран Перссон… хочет снова подольститься к королю после своей опалы.

      Макс. А ты этого не допускай!

      Карин. Если б я могла! Все думают, власть моя безгранична, а я ровно ничего не могу!

      Макс. Убежим!

      Карин. Нельзя. Эрик говорит, он умрет, если я его покину.

      Макс. Ну и пусть его!

      Карин. Что ты! Уж ты не желай смерти ни ему и никому другому – бог накажет. И ты лучше уйди теперь, Макс, не то Йоран нас услышит!

      Макс. Не хочешь ли вечерком встретиться и поговорить со мною где-нибудь в надежном месте?

      Карин. Нет, не хочу! Не могу!

      Макс. Карин, ты ведь не хуже меня знаешь, что король собрался жениться. Думала ли ты о том, какая судьба тебе тогда грозит?

      Карин. Когда пробьет час, но не ранее, я буду знать, как мне себя вести.

      Макс. Но ведь поздно будет! Вспомни-ка отца Елизаветы Английской, Генриха Восьмого. Отвергнутые супруги его не оставались в живых, но кончали на эшафоте. И дочь этого изверга станет твоей королевой! Самое существование твое будет ей вечной насмешкой, и уж, конечно, она сумеет от тебя отделаться!

      Карин. Ах, какая мука!.. Но ступай же, да не гляди наверх: он вышел на балкон!

      Макс. Да как ты увидела?

      Карин. У меня в шкатулку с шитьем зеркальце вделано! Ступай! Он тебя заметил, хочет чем-то в тебя запустить…