Кровавая шутка. Шолом-АлейхемЧитать онлайн книгу.
Прощальные тосты были часты и обильны. Юные лица раскраснелись, глаза потускнели, лбы покрылись потом.
– Ещё вина!
– Шампанского!
«Uuvenes dum summus» – в десятый раз затянул весёлый брюнет с розовыми щеками и живым взглядом…
И хор молодых голосов, нестройный, но звонкий, но звонкий подхватил:
Post jucundam juventutem,
Post molestan senectutem
Nos habebit humus[1].
– Эй, Гершка, чего нос на квинту повесил? – обратился запевала к юноше, сидевшему одиноко в стороне, с опущенной головой.
– Оставь его, Гриша, – отозвался один из товарищей, – он уже готов! Лизнул здорово!
– Ты глуп! – отвечал Гриша. – Гершка не может быть пьян. Он принадлежит к нации трезвенников.
Гриша подошёл к Гершке и щёлкнул его по лбу. Тот поднял голову. В лице его не было ничего типичного для семита. Гриша гораздо более походил на еврея. Даже носом с горбинкой, этим наиболее ярким признаком семита, природа наделила русского Гришу, оставив еврею Гершке только глубокий, полный затаённой «еврейской скорби» взгляд…
– Что с тобой, Гершка?
Гриша подсел к товарищу и, наклонившись, участливо заглянул в его глаза.
Гершка пытался улыбнуться:
– Ничего особенного. Голова разболелась.
– Неправда. Ты чем-то озабочен. Я весь вечер слежу за тобой. Не пытайся меня обмануть: ведь я тебя, брат, хорошо знаю.
– Но если бы ты меня знал ещё лучше, то…
– Что тогда?
– Ты не задал бы мне этого вопроса. Знал бы и без того, что я не ровня вам и не могу веселиться наравне с вами.
– Почему?
Гершка усмехнулся и, ожесточённо жестикулируя, заговорил:
– Потому что вы веселитесь от души, всеми фибрами впитывая радость…
– А ты?
– А я… не могу… Не имею права. Между мной и радостью – стена. У меня свое memento mori[2], я еврей.
– Какой вздор!
Гриша резко отодвинул стул.
– Я пытаюсь забыть, но не могу. А если и удастся забыть, кто-нибудь тотчас напомнит мне об этом.
Гриша снова подвинулся к товарищу:
– Гершка, ты жаловаться не можешь. Мы все твои товарищи…
– Кто говорит о тебе и товарищах? Но мир существует и за стенами гимназии. Есть люди на земле и кроме вас. А там – ад, о котором вы не имеете представления. Если бы ты побыл хоть год в моей шкуре, то понял бы, почувствовал бы…
Гриша задумался. Потом тряхнул копной густых чёрных волос.
– Знаешь ли, что я тебе скажу?
– Что?
– Давай меняться!
Оба расхохотались.
– Тебе легко шутить: тебя зовут Гришей, а не Гершкой…
– Давай меняться! – повторил Гриша серьёзным тоном.
Но Гершка продолжал:
– Если бы тебя звали Гершкой и тебя коснулся циркуляр о процентной норме…
– Не мели вздора… Какое отношение имеет к тебе процентная норма? Ведь у тебя золотая медаль.
– Грош ей цена! Мало ли медалистов осталось в прошлом году за бортом? Им пришлось продать последнюю пару штанов, чтоб сколотить деньги на душераздирающую телеграмму министру.
– Ну?
– Ну-ну.
– Что «ну-ну»?
– Дурень ты, вот что! Им даже не ответили. Помилуйте! «Жиды» осмелились телеграфно побеспокоить его высокопревосходительство! Какова наглость! Хорошо ещё, что их не засадили в узилище. Они отделались высылкой из города, потому что истёк срок их права на жительство. То же будет и со мной.
– Вздор! С тобой этого случиться не может: у тебя медаль!
– Мул длинноухий! Далась тебе эта медаль! Затвердила сорока Якова…
– Так вот, я и предлагаю тебе обменяться положениями.
– Экое несчастье: вы, русские, никак не можете понять нас!..
– Тьфу! С тобой не сговоришься. Даже в пот бросило.
Гриша вытер лоб и, смеясь, придвинулся к Гершке, схватил его руку:
– Выслушай Гершка: я серьёзно предлагаю тебе обмен.
Гершка как будто теперь только расслышал то, что упорно повторял Гриша.
– Какой обмен?
– Аттестатный. Ты отдашь мне свой аттестат с пятёрками, я тебе – свой, с тройками сплошь. Ты станешь Гришей, я – Гершкой. Раскусил?
– Ты что – спятил или глупо шутишь?
Гриша перекрестился. Гершка расхохотался, и Гриша вслед за ним. Потом Гриша снова заговорил очень серьёзно:
– Ты ведь хотел, чтоб я побыл в твоей шкуре хоть один год. Не так страшен чёрт, как его малюют! Навсегда обменяться тебе не предложу, но на один год – это куда ни шло!.. Будь ты Гришей Поповым, а мне позволь стать Гершкой Рабиновичем.
1
Слова из старинной и традиционной студенческой песни «Будем веселиться»: «Будем веселиться, пока мы молоды! После приятной юности, после тягостной старости примет нас земля».
2
Помни о смерти (лат.) – напоминание не только о смерти, но и об угрожающей опасности.